У зла нет власти
АВТОР: Criminelle
ЖАНР: романс
ПЕЙРИНГ: джитоп
РЕЙТИНГ: R
ОТ АВТОРА: написано на фест K-POP Secret Santa для vinta по заявке GTOP mostlyпо заявке Хочу: GTOP mostly, безрейтинговые отношения в группе между другими участниками с примесью броманса. огромное спасибо Рене за помощь с вычиткой!
читать дальшеДжиен просыпается ранним октябрьским утром, когда за домами еще только занимается рассвет, и понимает, что выспался. Это очень странное ощущение - в расписании на месяц вперед только редкие съемки для рекламы, и его можно не запоминать и не заглядывать в него ежечасно, о самом важном все равно скажет менеджер. Каждый день не отсчитывается по точным минутам, ночами можно смотреть кино и медленно думать над ним, теряя листки блокнота с ворохами получающихся от этого слов на тумбочке, под кроватью или на подоконнике. Гахо облизывает ему лицо, и Джиен вдумчиво гладит собаку по загривку, слушая, как сосредоточенно и по-утреннему шумит город. Где-то впереди маячит альбом и камбек, но Джиен еще сам толком не разобрался, каким он будет. Все, что готово на сегодняшний день, не собирается в цельную картинку, Джиен складывает ее как паззл, ему кажется, что она почти готова по краям и уже вырисовалось что-то на подступах к середине, но еще слишком много кусочков не перевернуты. Изображение неясное и бледное, и Джиен щурится от удовольствия, которое приносит ощущение процесса, ощущение середины, не начала и не конца, а чего-то между ними, связанного с обещанием продолжения. Вчера они с Тедди гоняли по кругу старую мелодию, которая вспомнилась вдруг ни с того ни с сего, и Джиену хочется поскорее добраться до студии, что-то такое ему снилось, что могло бы добить новый кусок, встав точно туда, куда надо. Джиен вылезает из кровати и собирается, прикидывая, что позавтракает по пути, Гахо прыгает вокруг ног и тянет за козырек кепку, которую Джиен придирчиво подбирает под настроение и рыжие волосы. Она черная и с блестками, одна из них отлепляется и слетает, отбрасывая солнечные зайчики прямо Джиену в глаза.
В офисе светло и пусто, из-за закрытых дверей слышна приглушенная музыка и шорох кед по паркету. Трейни встречаются по пути, застенчиво наклоняя голову в приветствиях, Джиен улыбается и прячет глаза под козырьком. Сегодня он приехал рано, приехал первым, и закрытая студия встречает его темнотой и чистыми столами. В мусорном ведре пусто, и Джиен вспоминает, что вчера они оставили на столе недоеденную пиццу, пустые бутылки и банки из-под лимонада. Уборщица проходит по помещениям ранним-ранним утром, Джиен встречает ее в периоды плотного графика, если в офисе нужно быть к шести или к половине седьмого. Но сейчас почти одиннадцать, и хотя это очень рано для свободного Джиена, столы уже протерты и вчерашний беспорядок убран. Джиен нажимает на один выключатель, свет загорается только у входа, и белые клавиши синтезатора мягко блестят в полумраке. Он ставит высокий пластмассовый стакан с молочным коктейлем на стол, и присаживается на ручку кресла, прикасаясь к холодному и гладкому пластику клавиш. С одной стороны, хочется, чтобы скорее пришел Тедди, они договаривались на двенадцать, с другой, хочется поговорить с кем-нибудь из тех, с кем не разговаривал двадцать часов в сутки последние пару недель. Джиен сползает на сиденье и достает из кармана телефон, раскрывая список последних вызовов. Куш, мама, Сынри, Черин, Хексу, Тедди, Енбэ, директор, снова мама. Топ. Джиен задумчиво гладит кнопку вызова, прикидывая, чем сейчас занимается Сынхен - реклама, кино-фестивали, номинации. Он думает, что, наверно, для ответа на этот вопрос залезть в интернет будет проще и быстрее, и его укалывает пониманием, что он успел соскучился по Сынхену, и уже давно не видел, как тот насупливает широкие брови, застенчиво щурит глаза и хитро улыбается уголком рта. Наверное, нужно позвонить именно Сынхену.
Тот отвечает не сразу, на фоне что-то шумит, и Джиен болтает ногой, пока Топ обещает ему выйти куда-то, где лучше ловит.
- А, привет, - невпопад еще раз здоровается Сынхен, и Джиен от удовольствия начинает болтать ногой чаще, - ты где сейчас? Я в Пусане и очень хочу есть, пока ничего не дают, с утра получилось только голый кофе выпить.
- Ха, - фыркает Джиен, - я только доехал до студии и вообще недавно встал. Мы тут уже почти пару недель зависаем, по идее, восемнадцать сэмплов уже готово, но пока ничего толкового, одни наброски. Заезжай, когда будешь в Сеуле?
- Окей, завтра ближе к вечеру, наверное. Кстати, Хексу недавно писал, что у него премьера скоро, надо сходить, да?
- Да, он говорил, что будет там на пляже и с доской. Вообще вроде должно быть красиво и с неплохим сюжетом. Мыло, но ставлю на то, что тебе понравится.
Топ глухо говорит в сторону "да, я вечером буду читать", на заднем фоне что-то падает и Джиен морщит нос от громкого звука.
- Эм, извини, мы тут собираемся... Погоди, это не нужно! Я же говорил уже... - голос Сынхена то отдаляется, то приближается, и он недовольно сопит в трубку, - ну, наверно понравится, там еще Ким Мин Джи играет, ничего такая, в Boys Over Flowers в больнице с Минхо была, помнишь?..
Джиен кивает и откидывается в кресле, зажимая телефон плечом.
- Это она? Хексу что-то рассказывал, но я не особо вникал. Тогда тем более.
- Ага, ага, - рассеянно тянет Топ, - ну, я позвоню, как буду в городе. Привет всем нашим.
После отбоя Джиен засовывает телефон обратно в карман и отъезжает на кресле к компьютеру. Надо попробовать все-таки дожать кусок, пока мелодия еще бродит в голове.
***
Топ приезжает в студию вечером на следующий день, шумный и веселый, приносит с собой батарею бутылок с ворохом закусок и залихватски заламывает кепку, пока расставляет их на столе. Тедди и Куш ржут над ним в один голос, Джиен сидит в сторонке и разглядывает его, осторожно улыбаясь. Сынхен пахнет улицей, съемками и чуть-чуть горьковатой туалетной водой. Они не пили вместе уже очень давно, и Джиен прикидывает, что машину сегодня придется оставить на работе, а насчет Гахо договориться с Сынри.
Первым уходит Тедди, когда Джиена уже клонит в сон. Куш обнимает его и притягивает к себе, укладывая голову на плечо и не переставая рассказывать Топу какую-то дико серьезную долгую историю. По крайней мере, Джиен видит сквозь полуопущенные ресницы, как тот сосредоточенно кивает в ответ. Джиен закрывает глаза, слушая их переплетающиеся голоса и думает, что им нужно обязательно записать куплет вместе, чтобы строчку читал один, а потом, сразу же и без остановок, второй, даже если это потом навсегда осядет на харде студийного компьютера.
Продолжать они едут к Кушу, и по пути Джиен окончательно просыпается, дергает Сынхена за рукав и взахлеб рассказывает, что Гахо срочно нужна невеста, и может быть, он даже будет потом продавать щенков. Ну или их будет продавать клуб, но это же все равно круто и наверняка будет идти на ура - щенок-родственник самого Джиди, надо же! Главное, чтобы хозяева оказались хорошими. Сынхен смотрит на него с нечитаемым выражением в темных глазах и периодически вставляет в монолог неотносящиеся к делу замечания про то, что на площади, которую они проезжают, повесили новую вывеску, или про то, что ему понравились свежие фотографии с вечеринки Chanel, потому что у Джиена там были прикольные очки. Джиен вспоминает, куда он их положил, и добавляет, что ему уже прислали несколько анкет собак возраста Гахо, настолько породистых, что их собственная полка с наградами в кабинете директора просто отдыхает.
У Куша тепло и уютно, Джиен забирается с ногами на диван, пока Сынхен обсуждает с хозяином аудио-систему и новый сабвуфер, который Куш купил вот буквально практически на днях. Джиен уже оценил его, но Куш ставит для проверки один из своих бесчисленных сэмплов, и Сынхен одобрительно кивает в такт ударным, отщелкивая ритм пальцами. Джиен складывает подбородок на руки, закрывает глаза и думает, что в мелодии есть что-то абсолютно французское, и ему очень нравится, как чисто, ясно и нежно она звучит.
- Очень кинематографично, да? - он поднимает голову и подпирает подбородок кулаком. - Как будто парень приводит свою девушку домой и играет ей на гитаре, пока она засыпает. Что-то такое... - Джиен прикрывает глаза и тихонько напевает, - baby, good night...
Сынхен откидывается на спину рядом с ним, не переставая отщелкивать ритм пальцами, и согласно угукает в такт, его губы шевелятся, как будто он на ходу пытается подобрать какие-то слова поверх мелодии. Куш наблюдает за ними, улыбаясь.
- Хотите, я вам ее скину, попробуете что-нибудь?
***
Ночью Джиен просыпается, потому что ему жарко и очень хочется в туалет. На другой стороне кровати под второй половиной пледа лежит, свернувшись калачиком, Топ, и Джиен вспоминает, как они поехали к нему домой, как вызывали такси и сидели вместе на заднем сиденье, вставив в уши одни наушники на двоих, и слушали тот самый сэмпл.
Мелодия играет у него в голове, пока он выбирается на ощупь из темной спальни и ищет дверь в ванную. Когда Джиен возвращается, он оставляет дверь приоткрытой, чтобы полоска света падала в комнату. Топ всегда спит с плотно закрытыми шторами, так, чтобы в темноте было не разглядеть даже собственные руки, впрочем, их он тоже полностью прячет. Джиен опускается на пол рядом с кроватью, и складывает локти поверх пледа, искоса рассматривая Сынхена. Наружу торчит только темная вихрастая макушка и нос, Сынхен тихо и медленно дышит, плед мерно поднимается и опускается в такт.
Они выпили еще почти целую бутылку, когда приехали, и очень долго разговаривали - так, как не разговаривали тоже уже очень давно, Джиен с удивлением чувствовал, как почти забытое чувство спокойного взаимопонимания наполняет его до краев. Сынхен говорил о том, как сбываются мечты, как тебе кажется, что ты доходишь до края и оказывается, что за ним ничего нет, и как сложно понимать, зачем тебе была эта мечта. Джиен кивал головой и говорил, что иногда он очень ярко ощущает реальность, как будто четче видит и яснее чувствует, а иногда не может понять по утрам, проснулся он или ему по-прежнему что-то снится. В самом конце они уже просто сидели и молчали, а Сынхен щелкал пальцами, отбивая все тот же ритм. Джиен думал о чем-то ужасно романтичном, о спящих девушках, которым можно петь и которых можно гладить по волосам, о нежных тонких пальцах и чуть слышном свежем запахе, о музыке, которая могла бы звучать на фоне, если бы про это снимали кино. Позже Сынхен потащил его спать, и в спальне долго рылся в бездонном шкафу, а потом с победным выражением лица достал огромный шерстяной плед. Кажется, Джиен так и заснул на полуслове собственной пылкой речи о том, какую музыку для влюбленных в Корее еще не писали, пока Сынхен валялся рядом и согласно кивал в потолок.
А сейчас в комнате очень тихо, слышно только, как тикают в коридоре часы, и Джиену совсем не хочется спать. Ему хочется так и сидеть, осторожно рассматривая Сынхена и отсчитывая собственное дыхание, и чтобы это мгновение тянулось вечно, потому что оно как раз из серии тех, которые чувствуются ярче и четче всего. Плед чуть-чуть колет голую руку, Джиен перекладывает ее и подбирает ближе колени, чтобы не затекали ноги, в голове по-прежнему шумит не до конца выветрившимся алкоголем, но Джиену хорошо. Настолько, что он начинает чувствовать зуд рождающейся песни в кончиках пальцев. Он уже знает, что она будет про романтику и про любовь, что он будет петь в точности так, как пытался у Куша, и где-то там будет рэп, который Топ еще только напишет. Еще даже не родившись, песня уже захватывает его целиком, ему нравится ее определенность и сила, нравится чувствовать себя в ее эпицентре, где она еще только-только начинает звучать, и он знает точно - она будет именно такая, как этот вечер и эта ночь. Спокойная, протяжная, настоящая и тонкая, про людей, которые слушают друг друга, и которым нравится друг на друга смотреть.
Сдаваясь, он тянется за курткой, в которой лежит телефон.
***
В итоге оказывается, что с "Baby Good Night" все только начинается. Весь октябрь они зависают в студии вчетвером с Тедди и Кушем, вдвоем и по одиночке, постоянно хохочут друг над другом, занимаются абсолютной ерундой или сосредоточенно работают, но записывают песню за песней, даже толком не обсуждая, как они их выпустят и выпустят ли вообще, пока однажды саджанним не ставит вопрос ребром. Вскоре Тедди приносит им почти полностью готовый сэмпл того, что на его взгляд достойно стать заглавным треком, и Джиен не успевает заметить, как оказывается на собрании, где они обсуждают концепт обложки, оформления и промоушена.
- Белый?.. - неверяще переспрашивает нуну-стилиста Джиен, оторопело взирая на иссиня-черную копну волос Сынхена, в художественном беспорядке раскиданных у того на голове. Сынхен довольно жмурится в ответ, почти облизываясь, и кивает.
- Да вы представляете, сколько раз придется его красить?.. - снова не выдерживает Джиен, и нуна смеется. Это работа парикмахеров, а ее работа - придумывать, как должны выглядеть идолы, и она считает, что под новый альбом дуэта как нельзя лучше подойдет что-то совершенно сумасшедшее. В свою очередь, их работа - в точности соответствовать выбранным образам, и отчего-то это кажется ей великолепной идеей.
Прическа Топа готова раньше, и, увидев белоснежные волосы Сынхена, Джиен думает, что, кажется, снова совершенно точно чувствует мгновение. То мгновение, когда у него срывает крышу - будто бы щелчком. Он ахает, не находя ни единого слова для комментария, а потом изо всех сил пытается сдержать смех, протягивая руку, чтобы потрогать выбеленные до цвета чистой благородной седины пряди.
***
В конце ноября они снимают "High High" в одном из клубов Итэвона, и Джиен понимает, что стоять на сцене с Топом вдвоем - совсем не тоже самое, что стоять на сцене с ним и еще тремя одногруппниками. Даже старая добрая "How Gee", которую они исполняли уже чертову прорву раз, звучит совсем по-другому. Ему все время хочется держать Топа в поле зрения, и Джиен постоянно на него оглядывается, а ловя себя на этом, мимолетом думает, что привычку нужно будет изживать - внимательные камеры музыкальных телеканалов этого ему не простят. Когда они исполняют со сцены "High High", Джиен осознает, что его несет - ему хочется прыгать и улыбаться, и совершенно случайно это очень удачно попадает в концепцию песни. Ему кажется, что он не просто только что выпил бокал шампанского, а нюхал кокаин в туалете перед съемками, настолько сильно хочется двигаться, жестикулировать, прижимать микрофон к губам, отчитывать округлые и твердые английские слова прямо в мембрану пулеметной очередью, и наблюдать, как Топ в ответ будто разгорается изнутри, заводясь.
Вообще быть вдвоем очень странно. Они сидят перед началом в гримерке, и ждут, когда в клуб начнут запускать народ, Топ дурашлив и расслаблен, и Джиен ощущает, как рассеянное сынхеново внимание концентрируется на нем, и еле-еле ощутимо, но тепло и настойчиво обнимает со всех сторон. Это ужасно необычно - за последние несколько лет Джиен привык, что взаимодействие Топа с окружающим миром его по большей части не касается, а происходит где-то рядом, в параллельном слое реальности, где Сынхен может приставать к Дэсону, смеяться над Сынри или шутить с девочками из 2ne1. А сейчас в круг людей, с которыми можно смеяться или шутить, попадает и сам Джиен, и это озадачивает его до желания попросить выключить камеру, остановиться и внимательно посмотреть на Сынхена с молчаливым вопросом - нет, ты серьезно? В нем одновременно мешаются два ощущения, переплетаясь - органичности происходящего, которая кажется удивительно верной и точной, и его инаковости, которая присутствует постоянным фоном и отличает эти конкретные съемки и это конкретное выступление от любых других.
Смотря в камеру на отснятое и ловя отражение собственных холодных сосредоточенных глаз поверх двигающегося на экране маленького Топа, Джиен думает, что, кажется, они еще не до конца понимают, что собираются сделать, и что вообще-то уже сделали, в головах, на бумаге и в студии. Предчувствие чего-то большого и сильного захватывает его, мурашки сами собой бегут по спине, и он переминается с ноги на ногу, пока ему поправляют макияж. Джиену кажется, что он почти физически чувствует, как вокруг них и вместе с ними закручивается карусель, которую уже не остановить, и где-то глубоко у него внутри зарождается ликование.
После окончания съемок он разрешает себе бокал шампанского, а потом много шампанского, танцует на постаменте под чужую и свою музыку, и даже не хочет выписать макне люлей за постоянные попытки организовать собственное стриптиз-шоу. Вероятно, сегодня Сынри переломится секс с какой-нибудь из высоких красоток, перед которыми он настойчиво вертит задницей, думает Джиен, чувствуя, как Топ прислоняется к нему плечом.
- Смотри, у нее голубые волосы! - кричит Сынхен ему на ухо, и Джиену становится щекотно.
- Смотри, у тебя белые волосы! - отвечает он, смеясь и показывая на голову Сынхена пальцем. Тот обиженно поджимает губы, но Джиен видит, что в глазах у него прыгают чертики.
- Голубые круче! Она же как фея. Это сколько их надо мучить, чтобы получился такой цвет?!..
- Только через мой труп! - Джиен сгибается от смеха пополам, представляя, как кто-то из них приходит к нему и говорит, что они со стилистом решили попробовать ЭТО. Когда его отпускает, Сынхена уже уводят в сторону барной стойки.
По пути домой поздней ночью или, может быть, даже ранним утром, когда Джиен почти спит на скользком кожаном сиденье автомобиля, в котором его везут, ему приходит смс-ка от Сынхена. Он приоткрывает один глаз и читает: "Вот так я бы хотел. Выступать в клубе - это совсем другое, это круто, просто офигенно. Тебе тоже понравилось!". Джиен протирает большим пальцем экран и снова закрывает глаза, пытаясь улечься хоть немного удобнее.
***
Через неделю они летят в Макао.
Джиен стоит за сценой, пока Топ исполняет "Turn It Up". Ему сложно устоять на одном месте, и он покачивается взад-вперед, сложив руки перед собой и одними губами повторяя за неровным хриплым голосом Сынхена строчку за строчкой. Перед выступлением Топ волновался сильнее обычного, концепт они придумывали быстро, и до потери сознания не репетировали. Джиен ободряюще улыбался ему и был уверен, что все получится как надо. А может быть, даже лучше, потому что это ново для них, а ново - значит интересно, а еще это значит, что они не пожалеют сил даже на самое маленькое, незначительное движение.
Джиен прикрывает глаза и чувствует, как вместе с гулким битом волнение переплавляется в гремучую смесь драйва и ледяного спокойствия, заливающего голову, и ему хочется скорее оказаться на сцене и посмотреть оттуда в переполненный зал. Там не обычная концертная аудитория из одних фанатов Big Bang, и не люди, которые приходят на сборные фестивали, а потому лояльны и уже достаточно разогреты к моменту их выхода на сцену. Там пафосная и серьезная элита, деловые костюмы, вечерние платья, куча камер и телевидение. С такой аудиторией ему интереснее в разы - ей нужно кидать вызов несерьезными текстами и собственной оглушающей уверенностью в необходимости ей именно этой музыки, ее нужно ломать и подчинять, взрывать и завораживать, поднимать и раскачивать. И тем сильнее в итоге всепроникающее ощущение того, как она сначала замирает, а потом соглашается, загорается, и в едином порыве согласно впитывает и отражает каждое движение, каждый звук, усиливая его будто бы в резонансе. Меняется даже выражение лиц у людей на VIP-трибунах, как будто их гипнотизируют, и Джиен собирает эти выражения туда же, в общий котел, чувствуя кипящий в жилах адреналин и походя вытаскивая наушники из ушей, чтобы не мешали.
Топ там вместе с ним, на другом конце и на своей волне, которая только сильнее раскручивает маховик, и когда они встречаются посреди зала на его куплете в "Hallelujah", Джиен заглядывает ему в глаза, выцеживая "Don't ask me, test me" в микрофон, и видит в них ничуть не меньшее зарево, чем горит в его собственном взгляде. Это не клуб, но Джиен готов поручиться, что это то, что нравится Сынхену настолько сильно, что в нем это не помещается. Настолько сильно, что сложно удержаться от лишнего выкрика в зал в момент, когда уже пора возвращаться обратно на основную сцену.
Когда они заканчивают, и за спиной остается мигающий экран с датой выпуска ближайшего сингла, Джиен еще долго не может отдышаться, а поднимая глаза, встречает обжигающий взгляд Топа, в котором плещется восторг. Джиен поджимает губы и коротко улыбается в ответ, абсолютно согласный с тем, что это было практически невыносимо офигенно.
С афтерпати Енбэ уходит первый, а они с Топом сидят еще совсем немного. Уже почти три часа ночи, и хотя Джиен проснулся в самолете в начале десятого утра будто бы сто лет тому назад, ему не хочется уходить. Шампанское плещется в высоком бокале, и Джиен через перила салютует им визжащим под балконом китайским девчонкам, которые требуют фансервиса. Фансервиса сегодня уже было предостаточно, Джиен даже станцевал пару раз специально для них. Сейчас ему хочется просто сидеть за столиком, сложив на него локти, и вертеть в пальцах тонкую ножку бокала.
- Говорят, тут крутые казино, - пафосно тянет Топ, откидываясь на спинку стула.
- Предлагаешь сходить? - лениво ухмыляется Джиен, даже не поднимая головы, лежащей на подставленной ладони.
- Ну а что? В таком виде к нам никакой фэйс-контроль на входе не придерется, - широко улыбается Топ, скидывая воображаемую пылинку с рукава строгого серого пиджака и подцепляя пальцем тяжелую массивную цепь.
Джиен на автомате тянется за своей и соглашается.
- А ведь правда. Мафия. Сутенеры... Вау! "The Official Pimp Т.O.P", - цитирует он Топа, хихикая.
Пока они встают, собираются и выдвигаются в отель, он очень ярко представляет себе, как сидел бы за карточным столом, как манерный крупье раздавал бы им карты, и как Сынхен рядом щурился бы и дергал фигурно выстриженной бровью, прикидывая, с чего бы зайти.
В номере прохладно, и, забираясь в постель, Джиен практически не чувствует ног от усталости. Сынхен смеется сам с собой над чем-то на пороге ванной, категорически нетрезвый, хотя Джиен готов поручиться, что он выпил не так и много. Наверно, это все вместе - волнение, напряжение, эйфория от удачного выступления, свежий воздух на улице, куда они выходили после вечеринки, думает Джиен и отключается.
Просыпается он от того, что внезапно чувствует себя совершенно замерзшим. Он заворачивается в одеяло сильнее, но холод все равно резко тянет по ногам, и Джиен поднимает голову. На фоне светящегося в темноте окна хорошо виден четко очерченный силуэт, огни ночного Макао отлично обрисовывают линию плеч и бедер Сынхена.
Джиен смотрит на него, пытаясь сообразить, что случилось, а потом сползает с кровати и подходит к открытому окну.
- Эй, ты чего делаешь, - осторожно спрашивает Джиен, дотрагиваясь до обнаженного плеча. Сынхен оборачивается на голос.
- Да просто жарко стало... Я тебя разбудил? Извини.
Джиен подходит ближе и выглядывает на улицу.
- Идея на сто баллов, завтра прямо с утра мы увидим голого Сынхена в интернете. Думаешь, все уже пошли спать?..
Топ пожимает плечами, ему все равно. Он присаживается на подоконник, кивая головой в сторону улицы.
- Смотри, как круто, - шепчет он, - я видел фотографии, тут очень красивая телебашня...
Джиен послушно смотрит на улицу, не находит телебашню и присаживается на другой конец подоконника.
- А это ничего, что уже конец ноября, а ты торчишь почти на улице посредине ночи?.. - скорее для проформы спрашивает он, понимая, что Сынхен не будет отвечать, он как будто даже не реагирует на голос, завороженно смотря на ночной город. Джиен вздыхает и тоже смотрит вдаль, подбирая ноги к себе и обнимая коленки. Хочется курить, но сигареты далеко в кармане куртки, и перспектива вставать и идти через всю комнату, чувствуя, как холодный воздух будет забираться прямо под майку, не очень-то его вдохновляет.
- Он такой яркий, - задумчиво выговаривает Сынхен, - как будто игрушечный. А ты замерз, да? Иди сюда.
Топ встает, облокачивается о подоконник и тянет Джиена на себя. Тот удивленно и немножко растерянно вскидывает брови, но сползает с подоконника и разрешает завести себя за спину. Сынхен берет его за руки и складывает пальцы себе на грудь, накрывая их собственными ладонями и размеренно вздыхая.
- Вот так, - говорит он, кивая сам себе головой, - теперь тебе не холодно, а мне не жарко.
Джиен стоит позади, как будто бы немножко зависший, и не понимает, как ему вести себя и что делать, только чувствует, как под ладонями мерно двигается чужая грудная клетка. Между ними уже не первый год не принято обниматься или прикасаться друг к другу без особого повода. Они могут совершенно спокойно дурачиться с остальными, Джиену всегда очень легко висеть на Енбэ или тянуть Сынри под бок, но позволять себе такие вещи с Топом кажется чем-то несуразным, диким и ненужным. Сынхен молчит и не говорит ничего, Джиен оторопело моргает, а потом закрывает глаза. Он думает, что, в конце концов, ему действительно холодно, а Сынхену, видимо, действительно жарко, и разрешает себе расслабиться и опереться о широкую спину. Они стоят долго, не произнося ни слова, и Джиен практически засыпает, чувствуя, как его накрывает уютным и мягким теплом. Он наваливается на Топа всем телом и сильнее сжимает руки, скользя ладонями по прохладной на ощупь коже, и практически урчит от удовольствия. Таких простых и однозначных в своей приятности ощущений у него не было тоже уже очень давно.
- Я все жду, когда погаснет окно вон в том небоскребе, а оно все никак не погаснет. Наверно, там происходит что-то хорошее, - показывает Сынхен в сторону пальцем, и после паузы добавляет невпопад, - а у тебя горячие руки. И мне щекотно.
Джиен вздрагивает, моментально приходит в себя и отстраняется, разводя руки в стороны. Топ оборачивается и внимательно смотрит на него так, что Джиен тушуется.
- Я... пойду спать, наверное, - хрипло начинает он и останавливается, чтобы прочистить горло. - Ты бы тоже прекращал, всю комнату выстудил...
Топ кивает, и Джиен отходит обратно к кровати, отвратительно ясно чувствуя холодный пол босыми ступнями. Он забирается в постель, заворачивается в одеяло, и прячет лицо в подушку. Черт, думает Джиен, черт, черт, черт. Ладони по-прежнему горят ощущением напрягающихся под пальцами мышц, и Джиен с ужасом понимает, что у него встает.
***
В декабре Джиен открывает, что с Топом совершенно чудесно вдвоем заниматься какой-нибудь ерундой, говорить в камеру полную фигню и вместе хохотать над этой фигней и тем, что они имели в виду на самом деле, но что камере непонятно. На фотосессии они одевают один пиджак на другой, Джиен пытается нацепить сверху еще и третий, вспоминая их несостоявшийся поход в казино, и замечает, как Сынхен смотрит на него из угла, не сдерживая ухмылку в глазах. Джиен расплывается в улыбке такой широкой, что болят губы, и шепчет: "Pimp T.O.P". Топ показывает большой палец в ответ и пытается удержаться от смеха, его плечи под кожаным пиджаком мелко вздрагивают.
Фотосессии кажутся Джиену странными - они стоят совсем рядом, кладут друг на друга руки, ставят вплотную ноги, Джиен чувствует, как Топ дышит и задерживает дыхание сам, внимательно смотря на фотографа или в объектив. Сынхен ведет себя так, как будто они снимают подобные фотосессии вдвоем с Джиеном каждый день, хотя Джиен отлично помнит все те невидимые стеночки, которые ставил хотя бы на осенних съемках сам, или на которые натыкался в ответ. Он загоняет все время просящуюся наружу неловкость глубже в себя, мысленно пожимает плечами и кладет локоть на подставленное плечо.
Перед камерой их спрашивают, чтобы они хотели друг у друга украсть, и Топ говорит - старательность. Джиен выпадает из реальности на мгновение, и думает, что это неправда. Или, по крайней мере, он бы так никогда не сказал про то, что видит в глазах Сынхена, когда он приносит лимонад в студию с утра и находит полумертвого Джиена, который всю ночь над чем-то колдовал. Джиен сказал бы, что он видит там уважение, восхищение, даже что-то вроде признания - я так не могу, но мне очень нравится, что так можешь ты, потому что я считаю, что это красиво. Джиен не может в ответ ничего, кроме как механически улыбаться, потому что это не то, о чем ему интересно думать, он слишком привык жить, вынужденный постоянно цепляться за собственные идеи, упорно вытаскивать их наружу и долго-долго шлифовать, чтобы получить то, чего хочет. Что его восхищает в Топе - это непринужденность, с которой он может сделать тоже самое в разы быстрее, и ужасающая способность концентрироваться на том, что делает, выключая из внимания раздражители вообще. Но дело не только в этом, и когда приходит его очередь отвечать на вопрос, чтобы он украл, он говорит - странность, потому что не может подобрать лучшего определения. Сынхен по большей части не вписывается в окружающий мир совершенно, но тем не менее вечно попадает в него как-то так, будто так и задумывал, и каждый раз это удивительно, свежо и ново. Джиена восхищает его инаковость, и его уверенность в том, что и как он чувствует, потому что сам Джиен в таком случае уже тысячу раз бы посмотрел на реакцию окружающих, примерил бы ее к ситуации, нашел бы, что исправить и заново запустил пробный шар. Топа пробные шары не волнуют, и Джиену иногда кажется, что он делает все наоборот, всегда заранее зная, что и как ему нужно сделать - так, чтобы потом не пришлось исправлять. Это дико и неизменно точно, и это завораживает Джиена.
***
На съемках "Knock Out" к ним приводят двух маленьких девочек, из совсем новеньких трейни, которые, тем не менее, уже успели примелькаться и заслужить одобрение хореографов. Джиен замечает, как мягко и внимательно Топ смотрит на них, особенно на ту, с которой танцует парой. Девочка не отлипает от него, с обожанием глядит снизу вверх, и Джиену становится неуютно. Он даже не спрашивает, как их зовут, и если нужно, обращается к ним "эй, ты" - эй ты то, эй ты это. В паузах Сынхен смотрит на него долго, нахмурив брови, и Джиен разводит руками - ты же знаешь, я не успеваю запоминать всех по именам. Его собственная девочка поднимает на него строгие осуждающие глаза, не особо взволнованная тем, что снимается с самим Джи-драгоном, и Джиен криво улыбается ей в ответ. Сегодня он чувствует себя больным, и съемки утомляют его больше обычного. Вроде бы все как всегда, они переговариваются в перерывах и смеются вместе с Тедди, который заходит к ним посмотреть, как идут дела, но Сынхен тоже иногда как будто бы зависает, о чем-то глубоко задумываясь. Периодически Джиен натыкается на его озадаченный взгляд, и отворачивается, еще выше поднимая подбородок.
***
Перед первым Inkigayo Джиен собран и молчалив. Он сидит у зеркала, погруженный в себя, и не реагирует на суматоху вокруг - болтают танцоры, менеджер ходит туда-сюда, согласовывая последние детали, Топ стоит вдали, сложив руки на груди, и с кем-то разговаривает. У Джиена в голове играет минус от "High High", и он мысленно кивает сам себе в нужных местах.
На сцене он улыбается, когда положено, прыгает, когда положено, и по-прежнему нет-нет, но пытается ловить Топа глазами, когда не положено. После они просматривают отснятое, и Джиен видит, что камера до сих пор ему это прощает, но напоминает себе лишний раз получше следить за лицом.
На "Oh Yeah" у них очень много фансервиса - они здороваются вначале, встречаются кулаками в середине, Бом гладит Топа по лицу и флиртует с Джиеном, и в перерывах Сынхен хмурится, что очень много - это все-таки слишком. Джиен пожимает про себя плечами - фансервис есть фансервис, и без него нельзя обойтись никогда. Но к следующему разу, может быть, и правда есть смысл что-то убрать.
***
Перед Рождеством они выступают в клубе. После, когда они едут домой, Топ сидит на заднем сиденье, почти прижавшись к стеклу, и жует верхнюю губу, все время смотря на улицу. Там все тот же дождливый ночной Сеул, и Джиен не понимает, что можно так долго разглядывать. Он копается в своем телефоне столько, сколько может, а потом не выдерживает.
- Эй, и что с лицом?
Топ вопросительно оборачивается на него, подняв бровь, и молчит. Джиену очень хочется наорать на него за все - за этот бестолковый клуб, за пропущенную сегодня строчку "Bravo my life" в "Knock Out", за периодически возникающее ощущение, что иногда ни он, ни Топ толком не понимают, на фига они все это начинали. А в таком случае, Джиену, вообще-то, оказывается не сильно и интересно. Слава богу, клуб не телевидение, и там можно напрягаться поменьше, изображая эмоции, которых не чувствуешь, но, на минуточку, расписание забито на месяц вперед, и от этой мысли Джиена передергивает. Он начинает и в самом деле злиться.
- Что, блять, с лицом? Ты хотел клубы, ты получил клубы, нет?
Топ отворачивается обратно к окну.
- Не так. Я, наверно, хотел не так, - глухо отвечает он и опускает голову. - Там одни девчонки с мобильниками. Они все время снимают, не слушают. Да они вообще посмотреть на нас пришли, хоть молча рот открывай, думаешь, будет разница?.. Мне кажется, они не понимают.
- Не понимают?.. - Джиен звереет. - Слушай, а ты хорошо себе представляешь, чего в принципе стоило пробить эти клубы посреди промоушена? Ты хоть видел, что теперь говорят в интернете?
- Нет, - мрачно роняет Топ и снова прилипает к окну, - нет, я не видел, что говорят в интернете.
- Зашибись вообще, да, - Джиен даже не знает, что сказать, - девчонки. Девчонки. Тысячу раз же уже об этом... Нет, и все-таки я тебя снова спрошу, а ты вообще чем думал, когда приходил в идол-группу?! В идол, мать вашу, группу, которую кто слушать-то будет, кроме девчонок? Рэпперы в андеграунде?
Сынхен сжимает зубы так, что Джиен видит, как ходят желваки на щеках, и молчит, осторожно вдыхая и выдыхая, десять, двадцать раз, пока его не отпускает. Потом он оборачивается и долго пристально смотрит на Джиена из-под бровей, по-прежнему ничего не говоря. Джиен зло щурится.
- И не смотри на меня так. Мне не нравится, когда ты так смотришь, - цедит сквозь зубы он, но в итоге не выдерживает и все-таки первым отводит глаза.
Ему всегда очень сложно выдержать взгляд Сынхена, не закрываясь. Если у них все нормально, то Джиен почти справляется, хотя ему очень хочется опустить глаза, потому что Сынхен никогда ничего не прячет. Сынхен как чувствует, так и смотрит, и этого вечно для Джиена оказывается очень много. Если у них не все нормально, то Джиену становится еще сложнее. Потому что когда Сынхен злится, он в принципе не поднимает на него глаз, а когда перестает злиться и снова смотрит, Джиен из раза в раз начинает чувствовать, что его только что обозвали последним ублюдком, хотя он был свято уверен, что не сделал ничего - ничего! - такого.
Всю оставшуюся дорогу они молчат, согласно отвернувшись в разные стороны. На улице по-прежнему идет дождь, и Джиен считает дорожки, которые прокладывают капельки на оконном стекле.
С утра его ждет смс в телефоне.
"Прости. Я действительно был не прав. В любом случае, спасибо тебе, ты все делаешь очень здорово."
Джиен вздыхает и набирает в ответ: "Давай сегодня просто постараемся сделать горячо."
Вечером они выступают в еще одном клубе, но с утра им нужно ехать на запись для Music Core.
***
Во время последнего прогона Джиен случайно замечает, как Топ оборачивается на него в припеве, и это почему-то радует его до чертиков. Он посылает все к дьяволу, расслабляется и позволяет себе смотреть на Сынхена тогда, когда ему хочется, не думая о том, как это будет выглядеть на экране, о том, зачем им это надо или чем думал Сынхен, когда приходил в идол группу. С этого момента ему даже прыгается веселее, чем обычно.
***
После записи, когда Джиен собирает вещи в гримерке, они не смотрят друг на друга. Уже готовый Топ переминается в стороне с ноги на ногу и ждет. Джиен тянется снять с шеи свою тяжелую подвеску в стиле Playboy, замечая в зеркало, как Сынхен подходит к нему со спины, и оборачивается, так и держа цепочку в руках. Сынхен опускает голову и дотрагивается до зайчика одним пальцем, будто интересуясь, какой он на ощупь, а потом поднимает глаза, и прикладывает подвеску к Джиену, накрывая ее ладонью поверх.
- Я, наверно, плохо написал. Правда, спасибо тебе, - он смущенно и мягко улыбается, - это все очень здорово. Все, что мы делаем, мне очень нравится. Серьезно, очень. Наверно, я даже не понимал, насколько, пока ты не сказал.
Джиен поднимает брови. Сынхен прямо и открыто смотрит на него, чуть приподняв уголки губ, как будто извиняясь, и Джиен вздыхает.
- Мне тоже нравится, - говорит он. - Просто блин... Ты иногда так ведешь себя, что я совсем ничего не понимаю. С тобой одним порой сложнее, чем со всеми пятью.
Топ тихонько усмехается и начинает поглаживать зайчика, время от времени прикасаясь пальцами и к Джиену.
- Ну так я тебе говорю. Это действительно очень здорово. Меня иногда и правда накрывает по старому, но совсем не так, как раньше, и то, что сейчас, - Сынхен качает головой, - это тоже совсем не так, как всегда. Необычно. Но я, по-моему, начинаю вникать.
***
То ли этот клуб меньше и уютнее, то ли в зале не так много снимающих фанкамы на телефон девчонок, как вчера, но Джиен видит, что Топа прет. Он улыбается, задорно машет руками, битбоксит, охотно помогает Джиену в его партиях, и Джиен понимает, что и его самого начинает переть в ответ. Они снова оказываются на одной волне, и это непохоже ни на вечеринку "High High", ни на Макао, это что-то совсем другое, ближе, проще и понятнее, что-то, что не требует таких усилий, что-то, что можно чувствовать словно бы между делом, и в перспективе это может стать привычным. Обычным. Наверно, стоило бы предположить, что это очень много, и очень серьезно, но Джиен улыбается сам себе и принимает это как должное - теперь с Сынхеном на сцене будет вот так, и так ему нравится. Это легко. Может быть, это и есть именно то, ради чего стоило затевать и альбом, и совместный промоушен, и эта мысль успокаивает Джиена, удивительно точно встраиваясь в его текущее мироощущение.
Когда все заканчивается, и они отъезжают от клуба, в машине Джиен придвигается ближе к Топу и кладет голову ему на плечо.
***
На следующей репетиции Сынхен заявляет, что ему надоело играть в камень-ножницы-бумага на выступлениях с "High High". Они придумывают с десяток разных способов посоревноваться друг с другом так, чтобы "победителем" вышел Джиен, смеются и тут же отрабатывают их один за другим. Танцоры вокруг них делятся на две команды, одна из которых болеет за Топа, другая - за Джиена, и громко подсказывают идеи, тут же идущие в ход. Бои без правил, поклоны, подножки, армрестлинг, саечки, петушиные бои. Джиен хохочет так сильно, что с трудом удерживается на ногах, а потом говорит, что им когда-нибудь нужно обязательно будет сделать так, чтобы выиграл, а значит, и читал следующий куплет Сынхен, будет неожиданно и весело.
***
На предпоследнем в году выступлении с "High High" Джиен прыгает так, что оставляет себе синяк на руке от крупной подвески в форме глаза, которая скачет сильнее, чем следовало бы. Ее невозможно удерживать в руках, и в какой-то момент она даже оказывается у него на спине. Джиен выворачивает ее обратно и тут же о ней забывает, ему легко и свободно настолько, что действительно хочется прыгать и улыбаться от души, а не потому что это их работа и так положено по концепту.
Все варианты с новыми фишками для "соревнований" они оставляют для Gayo Daejun, и на самый последний, который приходится на 31-ое число, выпадают "поклоны". Когда после выступления они просматривают материал, Джиен видит, как камера ловит выражение лица Сынхена сразу после этого момента, где он не может спрятать улыбку и смотрит куда-то глубоко в себя, отходя. Джиен подпрыгивает и чудом удерживается от того, чтобы ткнуть в экран пальцем, Сынхен ужасно милый и смешной, и Джиену безумно хочется сразу же поделиться этим с кем-нибудь вслух. Но вместо этого он улыбается так широко, что у него почти болят щеки, и оглядывается на Топа. Тот смущается и поджимает губы, но все равно смотрит также открыто и ясно, как только что на экране. Джиен ерзает на стуле от какого-то незнакомого ощущения, которое похоже сразу и на нетерпение, и на восторг, и возвращает взгляд к монитору.
Первого января в аэропорт Джиен надевает меховую шапку, в которой выступал, и цепляет на нее значок с логотипом GD&TOP в виде зайчика.
***
В январе значок остается на шапке - хотя для Джиена лого в большей степени все-таки означает Топа, чем их дуэт. По крайней мере, когда он поднимает его в камеру на стейджах, он имеет в виду, что зовет на сцену именно Топа. А еще он много думает про него, иногда так много, что долго не может заснуть. В таком количестве Сынхена не было в его жизни очень давно, они проводят вместе большую часть времени на записях выступлений, телевизионных шоу, на репетициях и в студии. Енбэ уезжает в Нью-Йорк, Сынри занят на подготовке сольного промоушена 24 часа в сутки, Дэсон вообще вечно где-то в чем-то снимается, и у Джиена остается толком один лишь Топ, чтобы разговаривать с ним и думать о нем, когда рядом никого нет. Джиен приходит в студию и смотрит, что получается из будущего альбома Big Bang, вдумчиво листает новости в интернете, где висят фотографии одногруппников, сфотошопленные с героями Secret Garden, и пожимает плечами - почему бы и не Secret Garden, в конце концов, после чего кидает ссылку Ян Хен Соку, пускай посмеется. Листает фотки, которые твиттит Енбэ, и тоже хочет в Нью-Йорк, тусоваться. Потом заглядывает в расписание, в котором один Топ, и снова думает про Топа.
С ним очень странно ходить на разговорные шоу - Джиен все время чувствует себя будто бы вывернутым наизнанку, нервами наружу, и любое слово Топа, сказанное с умыслом или невзначай, но хорошо соотносящееся с тем, о чем они уже говорили, думали или пели, провоцирует Джиена на взрывы неконтролируемого смеха. Их вырезают, но Джиен привыкает смотреть чуть ниже камеры и немножко расфокусировывать взгляд, как будто все время готов кивнуть в ответ, щелкнуть пальцами и продолжить разговор с новой фразы. Сынхен шутит с абсолютно серьезным видом и говорит серьезные вещи шутливым тоном, и Джиену кажется, что обе этих ситуации на самом деле не имеют никакого отношения к реальному Топу. Потому что реальный Топ спрятан так глубоко и в тоже время настолько очевидно находится прямо на поверхности, что это сочетание невозможно воспринять, не сломав на чем-то собственный мозг. Джиену кажется, что его мозг не ломался, а эволюционировал так, что каждое слово, взгляд и движение бровями Сынхена теперь транслируются куда-то прямо вглубь него, минуя сознательный слой, на котором он мог бы их фильтровать.
Когда они исполняют "Baby Good Night" впервые на KJE's Chocolate, да еще и с живым сопровождением, Джиен даже не ожидает, что из милой, нежной и в общем-то медленной песни они сделают что-то, с чем точно также можно пойти в клуб. Джиен начинает, потом Топ вступает со своим рэпом, и песня закручивается, будто бы уплотняясь, пружина сжимается, и Джиен вскакивает, не в силах удержаться, и вкладывает в голос все те странные, непривычные, но очень сильные ощущения, которые живут в нем последние недели.
На "High High", после того как Топ хлопает его по щеке, Джиен не может перестать улыбаться даже тогда, когда проходят все сроки и уже пора читать свой текст в микрофон. Он слышит, как собственный голос его подводит, и мысленно снова дает себе оплеуху.
***
Когда они обсуждают концепт будущего клипа "Don't Go Home", Джиен советуется со стилистом и решает сменить прическу - пружинистый ежик, который толком даже не расчесать, совершенно не ассоциируется у него с романтикой. Топ внимательно смотрит на Джиена и чуть заметно качает головой, обозначая, что собственные белые волосы его более чем устраивают, и концепту хочешь не хочешь, а остается только смириться с этим фактом.
***
На очередной записи для телевидения они надевают красные плюшевые костюмы и выступают с "Knock Out". Перед репетицией к ним подходят мальчики из Teen Top, и Джиен кланяется, смущаясь от горячего восхищения в их глазах. Топ берет у них диск и спокойно улыбается, и в этот момент Джиену кажется, что у него внутри щелкает какой-то счетчик собственных достижений: их вдвоем совершенно не парят ни нелепые костюмы, ни текст, ни предстоящая репетиция, они делают свою работу так, как им нравится, и на самом деле успевают получать от этого удовольствие. А эти мальчики, кажется, даже не могут попытаться представить, как это на самом деле чувствуется изнутри, но все равно считают их успешными и достойными подражания сонбэ. Джиен моргает и от всей души желает им удачного выступления и дальнейших успехов.
***
Перед самыми съемками клипа на "Baby Good Night" Джиен заболевает. Не спасают таблетки и капельницы, он кутается в шарфы и чувствует себя из рук вон плохо, настолько, что даже приходится отменить совместное выступление с Сынри на его камбэк для M!Countdown.
Он ездит в машине на заднем сидении, проваливаясь даже не в полудрему, а в какой-то мутный морок, и послушно опирается на Топа, когда тот поддерживает его при выходе, пока не видят камеры. Топ хмурится, не комментирует и вечно оказывается там, где нужно - говорит больше обычного на радио, страхует больше обычного, когда они исполняют там "High High", а однажды приезжает к Джиену и все также молча оттаскивает его от компа, укладывает на диван и сидит рядом, пока Джиен забывается в тяжелом температурном сне. Вечером они согласно забивают на репетицию, Джиен извиняется перед хореографом и достает бутылку - в конце концов, им есть, что отметить. Их совместный промоушен подходит к концу, близится выпуск нового альбома Big Bang, а у Топа скоро премьера "Into The Fire" в Японии. Джиен вспоминает, как они в первый раз смотрели фильм сами, пьяно машет руками и пытается убедить Топа, что Дэсон все-таки плакал, хотя и скрывает. Он сам плакал, вот и сейчас ему почему-то даже слишком сильно грустно, совсем как в "Baby Good Night", после которой они уже не будут снимать клипы на треки из их альбома. Топ поднимает тост за новые треки, и Джиен мотает головой - погоди, у нас осталась еще "Oh Yeah". Они фантазируют, в какие декорации стоило бы запихать Бом и насколько откровенное вечернее платье на нее нужно одеть, чтобы клип потом обязательно забанили. Сынхен предлагает лимузины, яхты и космические корабли, Джиен серьезно задумывается и говорит, что на космические корабли у них не хватит денег, хотя, впрочем, если только кабину... Они стелят плед на пол и так и засыпают на нем, только Топ все пытается подползти ближе и укутать Джиена, чтобы не болел. Джиен сопит и отбивается, а потом устает сопротивляться и прижимается к Сынхену, потому что так теплее. Сквозь сон он слышит, как посреди ночи приходит Сынри и хлопает дверью холодильника на кухне, пытаясь сообразить себе поздний ужин.
Утром он просыпается от странного тянущего ощущения в груди, мокрый и здоровый почти до звона в голове, открывает глаза и натыкается на внимательный взгляд темных глаз Сынхена, который, приподнявшись на локте, смотрит на него долго и очень серьезно. Джиен дергается, обнаруживает собственные ноги переплетенными с ногами Сынхена и теряется - тот не реагирует на начатое движение, хотя перестать обниматься в этот момент было бы совершенно естественно. Но нога Сынхена по-прежнему тяжело придавливает его бедро, он не двигает ни одним мускулом, только редко-редко моргает, все также открыто смотря Джиену прямо в глаза. Джиен молчаливо соглашается никуда не вставать, если Топ так решил, и замирает, переводя взгляд с бровей Сынхена на его скулы, потом губы, потом обратно. Сынхен не двигает даже зрачками, и Джиену оказывается очень страшно все-таки решиться и посмотреть ему прямо в глаза, он останавливается сначала на шраме под левой бровью, совсем рядом с виском, а потом на ресницах. Сынхен согласно терпеливо ждет, когда Джиен перестанет прятаться, и у того возникает ощущение, что это ожидание вытягивает из него душу по тонким ниточкам, медленно и очень настойчиво. Он чувствует, как холодеют пальцы, и очень ясно слышит в тишине, как на кухне от неплотно закрытого крана отрывается крупная капля и звонко разбивается о влажный металл.
Верхняя губа Сынхена привычно поджата, нижняя чуть оттопырена и кажется пухлее, чем на самом деле. Джиен ловит себя на желании поднять руку и прикоснуться к ней, просто чтобы проверить, что она такая же мягкая, как выглядит. Но вместо этого он ощущает, что внутри как будто бы что-то расцепляется, словно пружина разжимается со щелчком, ему становится одуряюще легко, и неожиданно даже для самого себя он смело поднимает взгляд навстречу глазам Сынхена, и видит, как в ответ на это движение в них сильнее и ярче разгорается ровный и ясный свет. В этот момент Топ поднимает руку и проводит пальцем по щеке Джиена, осторожно, почти невесомо, и Джиену кажется, что будто бы что-то тяжелое с размаху прилетает ему в грудь. Сынхен гладит его по лицу, и Джиен зачарованно думает, что выражения, которые меняются у него в глазах, можно отсчитывать одно за другим. Сначала Сынхен прислушивается к тому, что чувствуют кончики пальцев, потом понимает, что ощущение распробовано и уже можно признать, что оно ему очень нравится, а потом просто наслаждается им, смакуя. Джиен обнаруживает собственное сердце где-то в горле и не может даже сглотнуть, ему кажется, что он расщепляется под внимательным взглядом и нежными прикосновениями на маленьких Джиенов, на составные части, клетки, молекулы и атомы. Сынхен обводит его скулы, гладит по виску, дотрагивается до бровей, и Джиен понимает, что еще чуть-чуть, и он захочет заплакать, настолько это остро и пронзительно. Топ очень привычный, домашний и мягкий, непослушные белые волосы с отрастающими корнями в беспорядке падают на лоб. Он тихо и размеренно дышит, только глаза смотрят незнакомо и невозможно контрастно с обычной утренней припухлостью над бровями, мятым капюшоном толстовки и всем остальным, что Джиен видел уже тысячу раз за то время, пока они жили вместе. Топ проводит пальцем по линии его волос, и Джиену очень хочется прикрыть глаза от удовольствия и качнуть головой, чтобы подставить ее под ласку.
В этот момент в тишине раздается ужасающе громкая трель телефона, и они оба одновременно вздрагивают. Сынхен моргает и как будто бы не сразу понимает, что произошло, и как на это положено реагировать. Но мелодия набирает силу, начальные аккорды становятся четче и раскатистее, и Сынхен, выдыхая, прикрывает глаза, а потом отстраняется. Он ждет немного, приходя в себя, отворачивается и тянется к телефону, чтобы ответить. Через пару односложных "Да" и "Нет" он встает и выходит из комнаты, а Джиен бессильно откидывается на подушки, закрывая лицо руками и слушая, как в коридоре голос Сынхена неясно и глухо перекатывается от одной фразы к другой.
***
С этого дня все как будто начинает рассыпаться. Джиен меряет температуру каждый вечер, и с каждым разом она оказывается все выше. Три дня подряд он не может заснуть, долго ворочается под плотным одеялом, пытаясь улечься то так, то эдак, чтобы в итоге все равно встать и включить компьютер. Он смотрит все последние выступления Сынри с "What Can I Do" и "VVIP" сначала по порядку, потом в разнобой, хлюпает носом, делает себе горячий кофе, прикидывает, за что макне нужно отругать, а за что - похвалить, и пишет ему многостраничное смс.
В начале февраля, когда болезнь отступает, Джиен все равно кажется себе немножко зависшим, как будто что-то где-то за что-то зацепилось, и никак не может отцепиться, раз за разом чуть заметно царапаясь изнутри. Он ходит в парикмахерскую, чтобы осветлить волосы и выкрасить их в выбранный для камбэка Big Bang цвет, звонит Сынри, чтобы не сидеть в тишине одному, задумчиво кусает ручку на собраниях и не смотрит на Топа почти нигде, кроме как на записях выступлений, которые еще продолжаются. "Don't Go Home" забанена везде, кроме Inkigayo, так что они выступают только раз в неделю, но этого все равно кажется очень много. Иногда Джиена попускает, и он улыбается почти так же, как и всегда, привычно называя имя Топа вместо своего, когда тот снова меняет порядок, в котором они представляются. Тогда ему становится легко и спокойно, и хочется, чтобы мгновения, в которые все будто бы действительно так же, как и всегда, длились подольше.
Джиен отдает себе отчет, что после всего того времени, которое они уже провели вместе, после всех прикосновений и недоговоренностей, что-то медленно и неотвратимо назревает между ними. Это что-то - непростое и серьезное, и Джиен не может понять, как Топ к этому относится - уверен он до безмятежности или растерян, просто это для него или сложно, нужно это ему или не очень. Такие мысли пугают его до чертиков, порой ему кажется, что из глаз Сынхена на него поглядывает вдумчивая необратимость, невозможность что-то изменить, которая значит, что они уже сделали все, что было нужно для того, чтобы назревающее случилось, и он слабеет от ощущения собственной беспомощности. Топ смотрит на Джиена - в упор, исподлобья, вполоборота, из-под опущенных ресниц, не таясь или украдкой, и Джиену кажется, что он растворяется. Что изнутри вот-вот поднимется мягкая и сильная уверенная волна, которая сейчас затопит его с головой, которой он ничего не сможет противопоставить, он сжимает губы сильнее, отворачивается и прячет глаза.
***
Снимать "Tonight" они летят в Америку, в самолете Джиен сидит рядом с Сынри и бездумно смотрит в иллюминатор на удаляющийся зимний Сеул. Сынри трогает его за плечо, что-то говорит и улыбается, пытаясь отвлечь, но Джиен слишком погружен в себя, чтобы реагировать.
Америка оказывается очень яркой, солнечной и доброжелательной, Джиен постоянно кланяется и улыбается окружающим. Они впятером смотрят вокруг широко открытыми глазами и впитывают теплую, влажную зиму в потрясающе чужом городе, абсолютно непохожем на их родной, смеются над Дэсоном, делая ставки, попытается ли девушка, с которой он снимается, подкатить к нему после. Дэсон краснеет до самых ушей и с трудом выдерживает ее прикосновения, хотя и плавится от близкого присутствия женщины, которая ведет себя совершенно иначе, чем любая знакомая им кореянка - иначе поднимает ресницы, иначе дышит, иначе дотрагивается. Дэсону невозможно неловко с ней, и одновременно невозможно хорошо настолько, что почти нереально себе в этом признаться.
Джиен не смотрит на Топа, но постоянно чувствует его рядом, даже не оборачиваясь. А когда он случайно попадает в поле зрения, Джиену все время бросаются в глаза какие-нибудь нелепицы, вроде складки на штанах или топорщащейся в ненужных местах куртки, и мучают, навязчиво застревая в мыслях. Джиен чертыхается про себя, судорожно пытается выкинуть их из головы и думать о чем-нибудь другом, но у него не получается.
Между съемками в свободное время он валяется на кровати в отеле Лас-Вегаса, смотрит Secret Garden по списку эпизодов, выписанных специально для него на листок бумаги, и холодеет до немоты в пальцах, понимая, какие сцены придется играть им с Топом. Он пытается представить, как это будет выглядеть и не может, в голову лезут отрывки из их старых пародий, где они делали что-то похожее, но тогда все было совсем по-другому. Джиен прячется в гостиничном номере, смотрит в окно на огромный светящийся город и сжимает губы - в груди растет какое-то большое и острое чувство, для которого у него нет ни названий, ни определений, и оно непохоже ни на что-либо из того, что он чувствовал раньше. Он не находит себе места, не высыпается и не может взять в рот ни единого куска.
В Лос-Анджелесе они снимаются на берегу моря, пляж огромный и почти пустой, Джиен пытается набрать полную грудь вкусного просоленного воздуха, но у него не получается, все время будто бы что-то мешает. Енбэ молча гладит его по плечу, показывая на далекую линию гор, и Джиен благодарно улыбается, оборачиваясь. Ему нравится в Калифорнии, она какая-то очень настоящая и бьет прямо в сердце, но к концу ее становится даже слишком много, и у Джиена внутри начинает что-то болеть. Он радуется, когда они улетают домой.
Перед самым окончанием съемок Джиен сидит прямо на песке поодаль, смотря, как на линии прибоя камера двигается за Сынри, и просеивает песок сквозь пальцы, даже не отдавая себе отчета в движениях собственных рук. Солнце настойчиво лезет ему в глаза, не спасают никакие темные очки, и он периодически опускает голову, чтобы проморгаться, а потом замечает, как Топ смотрит на него издали, внимательно и серьезно. Сынхен не улыбается, хотя Дэсон рядом с ним хохочет над чем-то, что только что сказал хен, и Джиен отворачивается. Через минуту Топ подходит и садится рядом, почти плечом к плечу, они коротко переглядываются, и Джиен снова опускает голову, замечая, что держит на весу ладонь с кучкой непривычно светлого, сухого и рассыпчатого песка.
Топ запрокидывает лицо под горячие солнечные лучи, закрывает глаза и медленно вдыхает.
- Вот вроде зима ведь, а, - задумчиво говорит он, не открывая глаз, - и не намного южнее. А как тепло.
Джиен кивает, высыпает песок из ладоней и подтягивает ближе колени, чтобы обхватить их руками. Он молчит, потому что все, что приходит на ум, кажется плоским и ненужным, и уже тысячу раз сказанным, и ему слишком как-то пронзительно-тонко хорошо, чтобы хотелось открывать рот. Так они и сидят, совсем-совсем рядом, почти соприкасаясь руками, пока режиссер не объявляет, что съемки закончены.
далее в комментариях
ЖАНР: романс
ПЕЙРИНГ: джитоп
РЕЙТИНГ: R
ОТ АВТОРА: написано на фест K-POP Secret Santa для vinta по заявке GTOP mostlyпо заявке Хочу: GTOP mostly, безрейтинговые отношения в группе между другими участниками с примесью броманса. огромное спасибо Рене за помощь с вычиткой!
читать дальшеДжиен просыпается ранним октябрьским утром, когда за домами еще только занимается рассвет, и понимает, что выспался. Это очень странное ощущение - в расписании на месяц вперед только редкие съемки для рекламы, и его можно не запоминать и не заглядывать в него ежечасно, о самом важном все равно скажет менеджер. Каждый день не отсчитывается по точным минутам, ночами можно смотреть кино и медленно думать над ним, теряя листки блокнота с ворохами получающихся от этого слов на тумбочке, под кроватью или на подоконнике. Гахо облизывает ему лицо, и Джиен вдумчиво гладит собаку по загривку, слушая, как сосредоточенно и по-утреннему шумит город. Где-то впереди маячит альбом и камбек, но Джиен еще сам толком не разобрался, каким он будет. Все, что готово на сегодняшний день, не собирается в цельную картинку, Джиен складывает ее как паззл, ему кажется, что она почти готова по краям и уже вырисовалось что-то на подступах к середине, но еще слишком много кусочков не перевернуты. Изображение неясное и бледное, и Джиен щурится от удовольствия, которое приносит ощущение процесса, ощущение середины, не начала и не конца, а чего-то между ними, связанного с обещанием продолжения. Вчера они с Тедди гоняли по кругу старую мелодию, которая вспомнилась вдруг ни с того ни с сего, и Джиену хочется поскорее добраться до студии, что-то такое ему снилось, что могло бы добить новый кусок, встав точно туда, куда надо. Джиен вылезает из кровати и собирается, прикидывая, что позавтракает по пути, Гахо прыгает вокруг ног и тянет за козырек кепку, которую Джиен придирчиво подбирает под настроение и рыжие волосы. Она черная и с блестками, одна из них отлепляется и слетает, отбрасывая солнечные зайчики прямо Джиену в глаза.
В офисе светло и пусто, из-за закрытых дверей слышна приглушенная музыка и шорох кед по паркету. Трейни встречаются по пути, застенчиво наклоняя голову в приветствиях, Джиен улыбается и прячет глаза под козырьком. Сегодня он приехал рано, приехал первым, и закрытая студия встречает его темнотой и чистыми столами. В мусорном ведре пусто, и Джиен вспоминает, что вчера они оставили на столе недоеденную пиццу, пустые бутылки и банки из-под лимонада. Уборщица проходит по помещениям ранним-ранним утром, Джиен встречает ее в периоды плотного графика, если в офисе нужно быть к шести или к половине седьмого. Но сейчас почти одиннадцать, и хотя это очень рано для свободного Джиена, столы уже протерты и вчерашний беспорядок убран. Джиен нажимает на один выключатель, свет загорается только у входа, и белые клавиши синтезатора мягко блестят в полумраке. Он ставит высокий пластмассовый стакан с молочным коктейлем на стол, и присаживается на ручку кресла, прикасаясь к холодному и гладкому пластику клавиш. С одной стороны, хочется, чтобы скорее пришел Тедди, они договаривались на двенадцать, с другой, хочется поговорить с кем-нибудь из тех, с кем не разговаривал двадцать часов в сутки последние пару недель. Джиен сползает на сиденье и достает из кармана телефон, раскрывая список последних вызовов. Куш, мама, Сынри, Черин, Хексу, Тедди, Енбэ, директор, снова мама. Топ. Джиен задумчиво гладит кнопку вызова, прикидывая, чем сейчас занимается Сынхен - реклама, кино-фестивали, номинации. Он думает, что, наверно, для ответа на этот вопрос залезть в интернет будет проще и быстрее, и его укалывает пониманием, что он успел соскучился по Сынхену, и уже давно не видел, как тот насупливает широкие брови, застенчиво щурит глаза и хитро улыбается уголком рта. Наверное, нужно позвонить именно Сынхену.
Тот отвечает не сразу, на фоне что-то шумит, и Джиен болтает ногой, пока Топ обещает ему выйти куда-то, где лучше ловит.
- А, привет, - невпопад еще раз здоровается Сынхен, и Джиен от удовольствия начинает болтать ногой чаще, - ты где сейчас? Я в Пусане и очень хочу есть, пока ничего не дают, с утра получилось только голый кофе выпить.
- Ха, - фыркает Джиен, - я только доехал до студии и вообще недавно встал. Мы тут уже почти пару недель зависаем, по идее, восемнадцать сэмплов уже готово, но пока ничего толкового, одни наброски. Заезжай, когда будешь в Сеуле?
- Окей, завтра ближе к вечеру, наверное. Кстати, Хексу недавно писал, что у него премьера скоро, надо сходить, да?
- Да, он говорил, что будет там на пляже и с доской. Вообще вроде должно быть красиво и с неплохим сюжетом. Мыло, но ставлю на то, что тебе понравится.
Топ глухо говорит в сторону "да, я вечером буду читать", на заднем фоне что-то падает и Джиен морщит нос от громкого звука.
- Эм, извини, мы тут собираемся... Погоди, это не нужно! Я же говорил уже... - голос Сынхена то отдаляется, то приближается, и он недовольно сопит в трубку, - ну, наверно понравится, там еще Ким Мин Джи играет, ничего такая, в Boys Over Flowers в больнице с Минхо была, помнишь?..
Джиен кивает и откидывается в кресле, зажимая телефон плечом.
- Это она? Хексу что-то рассказывал, но я не особо вникал. Тогда тем более.
- Ага, ага, - рассеянно тянет Топ, - ну, я позвоню, как буду в городе. Привет всем нашим.
После отбоя Джиен засовывает телефон обратно в карман и отъезжает на кресле к компьютеру. Надо попробовать все-таки дожать кусок, пока мелодия еще бродит в голове.
***
Топ приезжает в студию вечером на следующий день, шумный и веселый, приносит с собой батарею бутылок с ворохом закусок и залихватски заламывает кепку, пока расставляет их на столе. Тедди и Куш ржут над ним в один голос, Джиен сидит в сторонке и разглядывает его, осторожно улыбаясь. Сынхен пахнет улицей, съемками и чуть-чуть горьковатой туалетной водой. Они не пили вместе уже очень давно, и Джиен прикидывает, что машину сегодня придется оставить на работе, а насчет Гахо договориться с Сынри.
Первым уходит Тедди, когда Джиена уже клонит в сон. Куш обнимает его и притягивает к себе, укладывая голову на плечо и не переставая рассказывать Топу какую-то дико серьезную долгую историю. По крайней мере, Джиен видит сквозь полуопущенные ресницы, как тот сосредоточенно кивает в ответ. Джиен закрывает глаза, слушая их переплетающиеся голоса и думает, что им нужно обязательно записать куплет вместе, чтобы строчку читал один, а потом, сразу же и без остановок, второй, даже если это потом навсегда осядет на харде студийного компьютера.
Продолжать они едут к Кушу, и по пути Джиен окончательно просыпается, дергает Сынхена за рукав и взахлеб рассказывает, что Гахо срочно нужна невеста, и может быть, он даже будет потом продавать щенков. Ну или их будет продавать клуб, но это же все равно круто и наверняка будет идти на ура - щенок-родственник самого Джиди, надо же! Главное, чтобы хозяева оказались хорошими. Сынхен смотрит на него с нечитаемым выражением в темных глазах и периодически вставляет в монолог неотносящиеся к делу замечания про то, что на площади, которую они проезжают, повесили новую вывеску, или про то, что ему понравились свежие фотографии с вечеринки Chanel, потому что у Джиена там были прикольные очки. Джиен вспоминает, куда он их положил, и добавляет, что ему уже прислали несколько анкет собак возраста Гахо, настолько породистых, что их собственная полка с наградами в кабинете директора просто отдыхает.
У Куша тепло и уютно, Джиен забирается с ногами на диван, пока Сынхен обсуждает с хозяином аудио-систему и новый сабвуфер, который Куш купил вот буквально практически на днях. Джиен уже оценил его, но Куш ставит для проверки один из своих бесчисленных сэмплов, и Сынхен одобрительно кивает в такт ударным, отщелкивая ритм пальцами. Джиен складывает подбородок на руки, закрывает глаза и думает, что в мелодии есть что-то абсолютно французское, и ему очень нравится, как чисто, ясно и нежно она звучит.
- Очень кинематографично, да? - он поднимает голову и подпирает подбородок кулаком. - Как будто парень приводит свою девушку домой и играет ей на гитаре, пока она засыпает. Что-то такое... - Джиен прикрывает глаза и тихонько напевает, - baby, good night...
Сынхен откидывается на спину рядом с ним, не переставая отщелкивать ритм пальцами, и согласно угукает в такт, его губы шевелятся, как будто он на ходу пытается подобрать какие-то слова поверх мелодии. Куш наблюдает за ними, улыбаясь.
- Хотите, я вам ее скину, попробуете что-нибудь?
***
Ночью Джиен просыпается, потому что ему жарко и очень хочется в туалет. На другой стороне кровати под второй половиной пледа лежит, свернувшись калачиком, Топ, и Джиен вспоминает, как они поехали к нему домой, как вызывали такси и сидели вместе на заднем сиденье, вставив в уши одни наушники на двоих, и слушали тот самый сэмпл.
Мелодия играет у него в голове, пока он выбирается на ощупь из темной спальни и ищет дверь в ванную. Когда Джиен возвращается, он оставляет дверь приоткрытой, чтобы полоска света падала в комнату. Топ всегда спит с плотно закрытыми шторами, так, чтобы в темноте было не разглядеть даже собственные руки, впрочем, их он тоже полностью прячет. Джиен опускается на пол рядом с кроватью, и складывает локти поверх пледа, искоса рассматривая Сынхена. Наружу торчит только темная вихрастая макушка и нос, Сынхен тихо и медленно дышит, плед мерно поднимается и опускается в такт.
Они выпили еще почти целую бутылку, когда приехали, и очень долго разговаривали - так, как не разговаривали тоже уже очень давно, Джиен с удивлением чувствовал, как почти забытое чувство спокойного взаимопонимания наполняет его до краев. Сынхен говорил о том, как сбываются мечты, как тебе кажется, что ты доходишь до края и оказывается, что за ним ничего нет, и как сложно понимать, зачем тебе была эта мечта. Джиен кивал головой и говорил, что иногда он очень ярко ощущает реальность, как будто четче видит и яснее чувствует, а иногда не может понять по утрам, проснулся он или ему по-прежнему что-то снится. В самом конце они уже просто сидели и молчали, а Сынхен щелкал пальцами, отбивая все тот же ритм. Джиен думал о чем-то ужасно романтичном, о спящих девушках, которым можно петь и которых можно гладить по волосам, о нежных тонких пальцах и чуть слышном свежем запахе, о музыке, которая могла бы звучать на фоне, если бы про это снимали кино. Позже Сынхен потащил его спать, и в спальне долго рылся в бездонном шкафу, а потом с победным выражением лица достал огромный шерстяной плед. Кажется, Джиен так и заснул на полуслове собственной пылкой речи о том, какую музыку для влюбленных в Корее еще не писали, пока Сынхен валялся рядом и согласно кивал в потолок.
А сейчас в комнате очень тихо, слышно только, как тикают в коридоре часы, и Джиену совсем не хочется спать. Ему хочется так и сидеть, осторожно рассматривая Сынхена и отсчитывая собственное дыхание, и чтобы это мгновение тянулось вечно, потому что оно как раз из серии тех, которые чувствуются ярче и четче всего. Плед чуть-чуть колет голую руку, Джиен перекладывает ее и подбирает ближе колени, чтобы не затекали ноги, в голове по-прежнему шумит не до конца выветрившимся алкоголем, но Джиену хорошо. Настолько, что он начинает чувствовать зуд рождающейся песни в кончиках пальцев. Он уже знает, что она будет про романтику и про любовь, что он будет петь в точности так, как пытался у Куша, и где-то там будет рэп, который Топ еще только напишет. Еще даже не родившись, песня уже захватывает его целиком, ему нравится ее определенность и сила, нравится чувствовать себя в ее эпицентре, где она еще только-только начинает звучать, и он знает точно - она будет именно такая, как этот вечер и эта ночь. Спокойная, протяжная, настоящая и тонкая, про людей, которые слушают друг друга, и которым нравится друг на друга смотреть.
Сдаваясь, он тянется за курткой, в которой лежит телефон.
***
В итоге оказывается, что с "Baby Good Night" все только начинается. Весь октябрь они зависают в студии вчетвером с Тедди и Кушем, вдвоем и по одиночке, постоянно хохочут друг над другом, занимаются абсолютной ерундой или сосредоточенно работают, но записывают песню за песней, даже толком не обсуждая, как они их выпустят и выпустят ли вообще, пока однажды саджанним не ставит вопрос ребром. Вскоре Тедди приносит им почти полностью готовый сэмпл того, что на его взгляд достойно стать заглавным треком, и Джиен не успевает заметить, как оказывается на собрании, где они обсуждают концепт обложки, оформления и промоушена.
- Белый?.. - неверяще переспрашивает нуну-стилиста Джиен, оторопело взирая на иссиня-черную копну волос Сынхена, в художественном беспорядке раскиданных у того на голове. Сынхен довольно жмурится в ответ, почти облизываясь, и кивает.
- Да вы представляете, сколько раз придется его красить?.. - снова не выдерживает Джиен, и нуна смеется. Это работа парикмахеров, а ее работа - придумывать, как должны выглядеть идолы, и она считает, что под новый альбом дуэта как нельзя лучше подойдет что-то совершенно сумасшедшее. В свою очередь, их работа - в точности соответствовать выбранным образам, и отчего-то это кажется ей великолепной идеей.
Прическа Топа готова раньше, и, увидев белоснежные волосы Сынхена, Джиен думает, что, кажется, снова совершенно точно чувствует мгновение. То мгновение, когда у него срывает крышу - будто бы щелчком. Он ахает, не находя ни единого слова для комментария, а потом изо всех сил пытается сдержать смех, протягивая руку, чтобы потрогать выбеленные до цвета чистой благородной седины пряди.
***
В конце ноября они снимают "High High" в одном из клубов Итэвона, и Джиен понимает, что стоять на сцене с Топом вдвоем - совсем не тоже самое, что стоять на сцене с ним и еще тремя одногруппниками. Даже старая добрая "How Gee", которую они исполняли уже чертову прорву раз, звучит совсем по-другому. Ему все время хочется держать Топа в поле зрения, и Джиен постоянно на него оглядывается, а ловя себя на этом, мимолетом думает, что привычку нужно будет изживать - внимательные камеры музыкальных телеканалов этого ему не простят. Когда они исполняют со сцены "High High", Джиен осознает, что его несет - ему хочется прыгать и улыбаться, и совершенно случайно это очень удачно попадает в концепцию песни. Ему кажется, что он не просто только что выпил бокал шампанского, а нюхал кокаин в туалете перед съемками, настолько сильно хочется двигаться, жестикулировать, прижимать микрофон к губам, отчитывать округлые и твердые английские слова прямо в мембрану пулеметной очередью, и наблюдать, как Топ в ответ будто разгорается изнутри, заводясь.
Вообще быть вдвоем очень странно. Они сидят перед началом в гримерке, и ждут, когда в клуб начнут запускать народ, Топ дурашлив и расслаблен, и Джиен ощущает, как рассеянное сынхеново внимание концентрируется на нем, и еле-еле ощутимо, но тепло и настойчиво обнимает со всех сторон. Это ужасно необычно - за последние несколько лет Джиен привык, что взаимодействие Топа с окружающим миром его по большей части не касается, а происходит где-то рядом, в параллельном слое реальности, где Сынхен может приставать к Дэсону, смеяться над Сынри или шутить с девочками из 2ne1. А сейчас в круг людей, с которыми можно смеяться или шутить, попадает и сам Джиен, и это озадачивает его до желания попросить выключить камеру, остановиться и внимательно посмотреть на Сынхена с молчаливым вопросом - нет, ты серьезно? В нем одновременно мешаются два ощущения, переплетаясь - органичности происходящего, которая кажется удивительно верной и точной, и его инаковости, которая присутствует постоянным фоном и отличает эти конкретные съемки и это конкретное выступление от любых других.
Смотря в камеру на отснятое и ловя отражение собственных холодных сосредоточенных глаз поверх двигающегося на экране маленького Топа, Джиен думает, что, кажется, они еще не до конца понимают, что собираются сделать, и что вообще-то уже сделали, в головах, на бумаге и в студии. Предчувствие чего-то большого и сильного захватывает его, мурашки сами собой бегут по спине, и он переминается с ноги на ногу, пока ему поправляют макияж. Джиену кажется, что он почти физически чувствует, как вокруг них и вместе с ними закручивается карусель, которую уже не остановить, и где-то глубоко у него внутри зарождается ликование.
После окончания съемок он разрешает себе бокал шампанского, а потом много шампанского, танцует на постаменте под чужую и свою музыку, и даже не хочет выписать макне люлей за постоянные попытки организовать собственное стриптиз-шоу. Вероятно, сегодня Сынри переломится секс с какой-нибудь из высоких красоток, перед которыми он настойчиво вертит задницей, думает Джиен, чувствуя, как Топ прислоняется к нему плечом.
- Смотри, у нее голубые волосы! - кричит Сынхен ему на ухо, и Джиену становится щекотно.
- Смотри, у тебя белые волосы! - отвечает он, смеясь и показывая на голову Сынхена пальцем. Тот обиженно поджимает губы, но Джиен видит, что в глазах у него прыгают чертики.
- Голубые круче! Она же как фея. Это сколько их надо мучить, чтобы получился такой цвет?!..
- Только через мой труп! - Джиен сгибается от смеха пополам, представляя, как кто-то из них приходит к нему и говорит, что они со стилистом решили попробовать ЭТО. Когда его отпускает, Сынхена уже уводят в сторону барной стойки.
По пути домой поздней ночью или, может быть, даже ранним утром, когда Джиен почти спит на скользком кожаном сиденье автомобиля, в котором его везут, ему приходит смс-ка от Сынхена. Он приоткрывает один глаз и читает: "Вот так я бы хотел. Выступать в клубе - это совсем другое, это круто, просто офигенно. Тебе тоже понравилось!". Джиен протирает большим пальцем экран и снова закрывает глаза, пытаясь улечься хоть немного удобнее.
***
Через неделю они летят в Макао.
Джиен стоит за сценой, пока Топ исполняет "Turn It Up". Ему сложно устоять на одном месте, и он покачивается взад-вперед, сложив руки перед собой и одними губами повторяя за неровным хриплым голосом Сынхена строчку за строчкой. Перед выступлением Топ волновался сильнее обычного, концепт они придумывали быстро, и до потери сознания не репетировали. Джиен ободряюще улыбался ему и был уверен, что все получится как надо. А может быть, даже лучше, потому что это ново для них, а ново - значит интересно, а еще это значит, что они не пожалеют сил даже на самое маленькое, незначительное движение.
Джиен прикрывает глаза и чувствует, как вместе с гулким битом волнение переплавляется в гремучую смесь драйва и ледяного спокойствия, заливающего голову, и ему хочется скорее оказаться на сцене и посмотреть оттуда в переполненный зал. Там не обычная концертная аудитория из одних фанатов Big Bang, и не люди, которые приходят на сборные фестивали, а потому лояльны и уже достаточно разогреты к моменту их выхода на сцену. Там пафосная и серьезная элита, деловые костюмы, вечерние платья, куча камер и телевидение. С такой аудиторией ему интереснее в разы - ей нужно кидать вызов несерьезными текстами и собственной оглушающей уверенностью в необходимости ей именно этой музыки, ее нужно ломать и подчинять, взрывать и завораживать, поднимать и раскачивать. И тем сильнее в итоге всепроникающее ощущение того, как она сначала замирает, а потом соглашается, загорается, и в едином порыве согласно впитывает и отражает каждое движение, каждый звук, усиливая его будто бы в резонансе. Меняется даже выражение лиц у людей на VIP-трибунах, как будто их гипнотизируют, и Джиен собирает эти выражения туда же, в общий котел, чувствуя кипящий в жилах адреналин и походя вытаскивая наушники из ушей, чтобы не мешали.
Топ там вместе с ним, на другом конце и на своей волне, которая только сильнее раскручивает маховик, и когда они встречаются посреди зала на его куплете в "Hallelujah", Джиен заглядывает ему в глаза, выцеживая "Don't ask me, test me" в микрофон, и видит в них ничуть не меньшее зарево, чем горит в его собственном взгляде. Это не клуб, но Джиен готов поручиться, что это то, что нравится Сынхену настолько сильно, что в нем это не помещается. Настолько сильно, что сложно удержаться от лишнего выкрика в зал в момент, когда уже пора возвращаться обратно на основную сцену.
Когда они заканчивают, и за спиной остается мигающий экран с датой выпуска ближайшего сингла, Джиен еще долго не может отдышаться, а поднимая глаза, встречает обжигающий взгляд Топа, в котором плещется восторг. Джиен поджимает губы и коротко улыбается в ответ, абсолютно согласный с тем, что это было практически невыносимо офигенно.
С афтерпати Енбэ уходит первый, а они с Топом сидят еще совсем немного. Уже почти три часа ночи, и хотя Джиен проснулся в самолете в начале десятого утра будто бы сто лет тому назад, ему не хочется уходить. Шампанское плещется в высоком бокале, и Джиен через перила салютует им визжащим под балконом китайским девчонкам, которые требуют фансервиса. Фансервиса сегодня уже было предостаточно, Джиен даже станцевал пару раз специально для них. Сейчас ему хочется просто сидеть за столиком, сложив на него локти, и вертеть в пальцах тонкую ножку бокала.
- Говорят, тут крутые казино, - пафосно тянет Топ, откидываясь на спинку стула.
- Предлагаешь сходить? - лениво ухмыляется Джиен, даже не поднимая головы, лежащей на подставленной ладони.
- Ну а что? В таком виде к нам никакой фэйс-контроль на входе не придерется, - широко улыбается Топ, скидывая воображаемую пылинку с рукава строгого серого пиджака и подцепляя пальцем тяжелую массивную цепь.
Джиен на автомате тянется за своей и соглашается.
- А ведь правда. Мафия. Сутенеры... Вау! "The Official Pimp Т.O.P", - цитирует он Топа, хихикая.
Пока они встают, собираются и выдвигаются в отель, он очень ярко представляет себе, как сидел бы за карточным столом, как манерный крупье раздавал бы им карты, и как Сынхен рядом щурился бы и дергал фигурно выстриженной бровью, прикидывая, с чего бы зайти.
В номере прохладно, и, забираясь в постель, Джиен практически не чувствует ног от усталости. Сынхен смеется сам с собой над чем-то на пороге ванной, категорически нетрезвый, хотя Джиен готов поручиться, что он выпил не так и много. Наверно, это все вместе - волнение, напряжение, эйфория от удачного выступления, свежий воздух на улице, куда они выходили после вечеринки, думает Джиен и отключается.
Просыпается он от того, что внезапно чувствует себя совершенно замерзшим. Он заворачивается в одеяло сильнее, но холод все равно резко тянет по ногам, и Джиен поднимает голову. На фоне светящегося в темноте окна хорошо виден четко очерченный силуэт, огни ночного Макао отлично обрисовывают линию плеч и бедер Сынхена.
Джиен смотрит на него, пытаясь сообразить, что случилось, а потом сползает с кровати и подходит к открытому окну.
- Эй, ты чего делаешь, - осторожно спрашивает Джиен, дотрагиваясь до обнаженного плеча. Сынхен оборачивается на голос.
- Да просто жарко стало... Я тебя разбудил? Извини.
Джиен подходит ближе и выглядывает на улицу.
- Идея на сто баллов, завтра прямо с утра мы увидим голого Сынхена в интернете. Думаешь, все уже пошли спать?..
Топ пожимает плечами, ему все равно. Он присаживается на подоконник, кивая головой в сторону улицы.
- Смотри, как круто, - шепчет он, - я видел фотографии, тут очень красивая телебашня...
Джиен послушно смотрит на улицу, не находит телебашню и присаживается на другой конец подоконника.
- А это ничего, что уже конец ноября, а ты торчишь почти на улице посредине ночи?.. - скорее для проформы спрашивает он, понимая, что Сынхен не будет отвечать, он как будто даже не реагирует на голос, завороженно смотря на ночной город. Джиен вздыхает и тоже смотрит вдаль, подбирая ноги к себе и обнимая коленки. Хочется курить, но сигареты далеко в кармане куртки, и перспектива вставать и идти через всю комнату, чувствуя, как холодный воздух будет забираться прямо под майку, не очень-то его вдохновляет.
- Он такой яркий, - задумчиво выговаривает Сынхен, - как будто игрушечный. А ты замерз, да? Иди сюда.
Топ встает, облокачивается о подоконник и тянет Джиена на себя. Тот удивленно и немножко растерянно вскидывает брови, но сползает с подоконника и разрешает завести себя за спину. Сынхен берет его за руки и складывает пальцы себе на грудь, накрывая их собственными ладонями и размеренно вздыхая.
- Вот так, - говорит он, кивая сам себе головой, - теперь тебе не холодно, а мне не жарко.
Джиен стоит позади, как будто бы немножко зависший, и не понимает, как ему вести себя и что делать, только чувствует, как под ладонями мерно двигается чужая грудная клетка. Между ними уже не первый год не принято обниматься или прикасаться друг к другу без особого повода. Они могут совершенно спокойно дурачиться с остальными, Джиену всегда очень легко висеть на Енбэ или тянуть Сынри под бок, но позволять себе такие вещи с Топом кажется чем-то несуразным, диким и ненужным. Сынхен молчит и не говорит ничего, Джиен оторопело моргает, а потом закрывает глаза. Он думает, что, в конце концов, ему действительно холодно, а Сынхену, видимо, действительно жарко, и разрешает себе расслабиться и опереться о широкую спину. Они стоят долго, не произнося ни слова, и Джиен практически засыпает, чувствуя, как его накрывает уютным и мягким теплом. Он наваливается на Топа всем телом и сильнее сжимает руки, скользя ладонями по прохладной на ощупь коже, и практически урчит от удовольствия. Таких простых и однозначных в своей приятности ощущений у него не было тоже уже очень давно.
- Я все жду, когда погаснет окно вон в том небоскребе, а оно все никак не погаснет. Наверно, там происходит что-то хорошее, - показывает Сынхен в сторону пальцем, и после паузы добавляет невпопад, - а у тебя горячие руки. И мне щекотно.
Джиен вздрагивает, моментально приходит в себя и отстраняется, разводя руки в стороны. Топ оборачивается и внимательно смотрит на него так, что Джиен тушуется.
- Я... пойду спать, наверное, - хрипло начинает он и останавливается, чтобы прочистить горло. - Ты бы тоже прекращал, всю комнату выстудил...
Топ кивает, и Джиен отходит обратно к кровати, отвратительно ясно чувствуя холодный пол босыми ступнями. Он забирается в постель, заворачивается в одеяло, и прячет лицо в подушку. Черт, думает Джиен, черт, черт, черт. Ладони по-прежнему горят ощущением напрягающихся под пальцами мышц, и Джиен с ужасом понимает, что у него встает.
***
В декабре Джиен открывает, что с Топом совершенно чудесно вдвоем заниматься какой-нибудь ерундой, говорить в камеру полную фигню и вместе хохотать над этой фигней и тем, что они имели в виду на самом деле, но что камере непонятно. На фотосессии они одевают один пиджак на другой, Джиен пытается нацепить сверху еще и третий, вспоминая их несостоявшийся поход в казино, и замечает, как Сынхен смотрит на него из угла, не сдерживая ухмылку в глазах. Джиен расплывается в улыбке такой широкой, что болят губы, и шепчет: "Pimp T.O.P". Топ показывает большой палец в ответ и пытается удержаться от смеха, его плечи под кожаным пиджаком мелко вздрагивают.
Фотосессии кажутся Джиену странными - они стоят совсем рядом, кладут друг на друга руки, ставят вплотную ноги, Джиен чувствует, как Топ дышит и задерживает дыхание сам, внимательно смотря на фотографа или в объектив. Сынхен ведет себя так, как будто они снимают подобные фотосессии вдвоем с Джиеном каждый день, хотя Джиен отлично помнит все те невидимые стеночки, которые ставил хотя бы на осенних съемках сам, или на которые натыкался в ответ. Он загоняет все время просящуюся наружу неловкость глубже в себя, мысленно пожимает плечами и кладет локоть на подставленное плечо.
Перед камерой их спрашивают, чтобы они хотели друг у друга украсть, и Топ говорит - старательность. Джиен выпадает из реальности на мгновение, и думает, что это неправда. Или, по крайней мере, он бы так никогда не сказал про то, что видит в глазах Сынхена, когда он приносит лимонад в студию с утра и находит полумертвого Джиена, который всю ночь над чем-то колдовал. Джиен сказал бы, что он видит там уважение, восхищение, даже что-то вроде признания - я так не могу, но мне очень нравится, что так можешь ты, потому что я считаю, что это красиво. Джиен не может в ответ ничего, кроме как механически улыбаться, потому что это не то, о чем ему интересно думать, он слишком привык жить, вынужденный постоянно цепляться за собственные идеи, упорно вытаскивать их наружу и долго-долго шлифовать, чтобы получить то, чего хочет. Что его восхищает в Топе - это непринужденность, с которой он может сделать тоже самое в разы быстрее, и ужасающая способность концентрироваться на том, что делает, выключая из внимания раздражители вообще. Но дело не только в этом, и когда приходит его очередь отвечать на вопрос, чтобы он украл, он говорит - странность, потому что не может подобрать лучшего определения. Сынхен по большей части не вписывается в окружающий мир совершенно, но тем не менее вечно попадает в него как-то так, будто так и задумывал, и каждый раз это удивительно, свежо и ново. Джиена восхищает его инаковость, и его уверенность в том, что и как он чувствует, потому что сам Джиен в таком случае уже тысячу раз бы посмотрел на реакцию окружающих, примерил бы ее к ситуации, нашел бы, что исправить и заново запустил пробный шар. Топа пробные шары не волнуют, и Джиену иногда кажется, что он делает все наоборот, всегда заранее зная, что и как ему нужно сделать - так, чтобы потом не пришлось исправлять. Это дико и неизменно точно, и это завораживает Джиена.
***
На съемках "Knock Out" к ним приводят двух маленьких девочек, из совсем новеньких трейни, которые, тем не менее, уже успели примелькаться и заслужить одобрение хореографов. Джиен замечает, как мягко и внимательно Топ смотрит на них, особенно на ту, с которой танцует парой. Девочка не отлипает от него, с обожанием глядит снизу вверх, и Джиену становится неуютно. Он даже не спрашивает, как их зовут, и если нужно, обращается к ним "эй, ты" - эй ты то, эй ты это. В паузах Сынхен смотрит на него долго, нахмурив брови, и Джиен разводит руками - ты же знаешь, я не успеваю запоминать всех по именам. Его собственная девочка поднимает на него строгие осуждающие глаза, не особо взволнованная тем, что снимается с самим Джи-драгоном, и Джиен криво улыбается ей в ответ. Сегодня он чувствует себя больным, и съемки утомляют его больше обычного. Вроде бы все как всегда, они переговариваются в перерывах и смеются вместе с Тедди, который заходит к ним посмотреть, как идут дела, но Сынхен тоже иногда как будто бы зависает, о чем-то глубоко задумываясь. Периодически Джиен натыкается на его озадаченный взгляд, и отворачивается, еще выше поднимая подбородок.
***
Перед первым Inkigayo Джиен собран и молчалив. Он сидит у зеркала, погруженный в себя, и не реагирует на суматоху вокруг - болтают танцоры, менеджер ходит туда-сюда, согласовывая последние детали, Топ стоит вдали, сложив руки на груди, и с кем-то разговаривает. У Джиена в голове играет минус от "High High", и он мысленно кивает сам себе в нужных местах.
На сцене он улыбается, когда положено, прыгает, когда положено, и по-прежнему нет-нет, но пытается ловить Топа глазами, когда не положено. После они просматривают отснятое, и Джиен видит, что камера до сих пор ему это прощает, но напоминает себе лишний раз получше следить за лицом.
На "Oh Yeah" у них очень много фансервиса - они здороваются вначале, встречаются кулаками в середине, Бом гладит Топа по лицу и флиртует с Джиеном, и в перерывах Сынхен хмурится, что очень много - это все-таки слишком. Джиен пожимает про себя плечами - фансервис есть фансервис, и без него нельзя обойтись никогда. Но к следующему разу, может быть, и правда есть смысл что-то убрать.
***
Перед Рождеством они выступают в клубе. После, когда они едут домой, Топ сидит на заднем сиденье, почти прижавшись к стеклу, и жует верхнюю губу, все время смотря на улицу. Там все тот же дождливый ночной Сеул, и Джиен не понимает, что можно так долго разглядывать. Он копается в своем телефоне столько, сколько может, а потом не выдерживает.
- Эй, и что с лицом?
Топ вопросительно оборачивается на него, подняв бровь, и молчит. Джиену очень хочется наорать на него за все - за этот бестолковый клуб, за пропущенную сегодня строчку "Bravo my life" в "Knock Out", за периодически возникающее ощущение, что иногда ни он, ни Топ толком не понимают, на фига они все это начинали. А в таком случае, Джиену, вообще-то, оказывается не сильно и интересно. Слава богу, клуб не телевидение, и там можно напрягаться поменьше, изображая эмоции, которых не чувствуешь, но, на минуточку, расписание забито на месяц вперед, и от этой мысли Джиена передергивает. Он начинает и в самом деле злиться.
- Что, блять, с лицом? Ты хотел клубы, ты получил клубы, нет?
Топ отворачивается обратно к окну.
- Не так. Я, наверно, хотел не так, - глухо отвечает он и опускает голову. - Там одни девчонки с мобильниками. Они все время снимают, не слушают. Да они вообще посмотреть на нас пришли, хоть молча рот открывай, думаешь, будет разница?.. Мне кажется, они не понимают.
- Не понимают?.. - Джиен звереет. - Слушай, а ты хорошо себе представляешь, чего в принципе стоило пробить эти клубы посреди промоушена? Ты хоть видел, что теперь говорят в интернете?
- Нет, - мрачно роняет Топ и снова прилипает к окну, - нет, я не видел, что говорят в интернете.
- Зашибись вообще, да, - Джиен даже не знает, что сказать, - девчонки. Девчонки. Тысячу раз же уже об этом... Нет, и все-таки я тебя снова спрошу, а ты вообще чем думал, когда приходил в идол-группу?! В идол, мать вашу, группу, которую кто слушать-то будет, кроме девчонок? Рэпперы в андеграунде?
Сынхен сжимает зубы так, что Джиен видит, как ходят желваки на щеках, и молчит, осторожно вдыхая и выдыхая, десять, двадцать раз, пока его не отпускает. Потом он оборачивается и долго пристально смотрит на Джиена из-под бровей, по-прежнему ничего не говоря. Джиен зло щурится.
- И не смотри на меня так. Мне не нравится, когда ты так смотришь, - цедит сквозь зубы он, но в итоге не выдерживает и все-таки первым отводит глаза.
Ему всегда очень сложно выдержать взгляд Сынхена, не закрываясь. Если у них все нормально, то Джиен почти справляется, хотя ему очень хочется опустить глаза, потому что Сынхен никогда ничего не прячет. Сынхен как чувствует, так и смотрит, и этого вечно для Джиена оказывается очень много. Если у них не все нормально, то Джиену становится еще сложнее. Потому что когда Сынхен злится, он в принципе не поднимает на него глаз, а когда перестает злиться и снова смотрит, Джиен из раза в раз начинает чувствовать, что его только что обозвали последним ублюдком, хотя он был свято уверен, что не сделал ничего - ничего! - такого.
Всю оставшуюся дорогу они молчат, согласно отвернувшись в разные стороны. На улице по-прежнему идет дождь, и Джиен считает дорожки, которые прокладывают капельки на оконном стекле.
С утра его ждет смс в телефоне.
"Прости. Я действительно был не прав. В любом случае, спасибо тебе, ты все делаешь очень здорово."
Джиен вздыхает и набирает в ответ: "Давай сегодня просто постараемся сделать горячо."
Вечером они выступают в еще одном клубе, но с утра им нужно ехать на запись для Music Core.
***
Во время последнего прогона Джиен случайно замечает, как Топ оборачивается на него в припеве, и это почему-то радует его до чертиков. Он посылает все к дьяволу, расслабляется и позволяет себе смотреть на Сынхена тогда, когда ему хочется, не думая о том, как это будет выглядеть на экране, о том, зачем им это надо или чем думал Сынхен, когда приходил в идол группу. С этого момента ему даже прыгается веселее, чем обычно.
***
После записи, когда Джиен собирает вещи в гримерке, они не смотрят друг на друга. Уже готовый Топ переминается в стороне с ноги на ногу и ждет. Джиен тянется снять с шеи свою тяжелую подвеску в стиле Playboy, замечая в зеркало, как Сынхен подходит к нему со спины, и оборачивается, так и держа цепочку в руках. Сынхен опускает голову и дотрагивается до зайчика одним пальцем, будто интересуясь, какой он на ощупь, а потом поднимает глаза, и прикладывает подвеску к Джиену, накрывая ее ладонью поверх.
- Я, наверно, плохо написал. Правда, спасибо тебе, - он смущенно и мягко улыбается, - это все очень здорово. Все, что мы делаем, мне очень нравится. Серьезно, очень. Наверно, я даже не понимал, насколько, пока ты не сказал.
Джиен поднимает брови. Сынхен прямо и открыто смотрит на него, чуть приподняв уголки губ, как будто извиняясь, и Джиен вздыхает.
- Мне тоже нравится, - говорит он. - Просто блин... Ты иногда так ведешь себя, что я совсем ничего не понимаю. С тобой одним порой сложнее, чем со всеми пятью.
Топ тихонько усмехается и начинает поглаживать зайчика, время от времени прикасаясь пальцами и к Джиену.
- Ну так я тебе говорю. Это действительно очень здорово. Меня иногда и правда накрывает по старому, но совсем не так, как раньше, и то, что сейчас, - Сынхен качает головой, - это тоже совсем не так, как всегда. Необычно. Но я, по-моему, начинаю вникать.
***
То ли этот клуб меньше и уютнее, то ли в зале не так много снимающих фанкамы на телефон девчонок, как вчера, но Джиен видит, что Топа прет. Он улыбается, задорно машет руками, битбоксит, охотно помогает Джиену в его партиях, и Джиен понимает, что и его самого начинает переть в ответ. Они снова оказываются на одной волне, и это непохоже ни на вечеринку "High High", ни на Макао, это что-то совсем другое, ближе, проще и понятнее, что-то, что не требует таких усилий, что-то, что можно чувствовать словно бы между делом, и в перспективе это может стать привычным. Обычным. Наверно, стоило бы предположить, что это очень много, и очень серьезно, но Джиен улыбается сам себе и принимает это как должное - теперь с Сынхеном на сцене будет вот так, и так ему нравится. Это легко. Может быть, это и есть именно то, ради чего стоило затевать и альбом, и совместный промоушен, и эта мысль успокаивает Джиена, удивительно точно встраиваясь в его текущее мироощущение.
Когда все заканчивается, и они отъезжают от клуба, в машине Джиен придвигается ближе к Топу и кладет голову ему на плечо.
***
На следующей репетиции Сынхен заявляет, что ему надоело играть в камень-ножницы-бумага на выступлениях с "High High". Они придумывают с десяток разных способов посоревноваться друг с другом так, чтобы "победителем" вышел Джиен, смеются и тут же отрабатывают их один за другим. Танцоры вокруг них делятся на две команды, одна из которых болеет за Топа, другая - за Джиена, и громко подсказывают идеи, тут же идущие в ход. Бои без правил, поклоны, подножки, армрестлинг, саечки, петушиные бои. Джиен хохочет так сильно, что с трудом удерживается на ногах, а потом говорит, что им когда-нибудь нужно обязательно будет сделать так, чтобы выиграл, а значит, и читал следующий куплет Сынхен, будет неожиданно и весело.
***
На предпоследнем в году выступлении с "High High" Джиен прыгает так, что оставляет себе синяк на руке от крупной подвески в форме глаза, которая скачет сильнее, чем следовало бы. Ее невозможно удерживать в руках, и в какой-то момент она даже оказывается у него на спине. Джиен выворачивает ее обратно и тут же о ней забывает, ему легко и свободно настолько, что действительно хочется прыгать и улыбаться от души, а не потому что это их работа и так положено по концепту.
Все варианты с новыми фишками для "соревнований" они оставляют для Gayo Daejun, и на самый последний, который приходится на 31-ое число, выпадают "поклоны". Когда после выступления они просматривают материал, Джиен видит, как камера ловит выражение лица Сынхена сразу после этого момента, где он не может спрятать улыбку и смотрит куда-то глубоко в себя, отходя. Джиен подпрыгивает и чудом удерживается от того, чтобы ткнуть в экран пальцем, Сынхен ужасно милый и смешной, и Джиену безумно хочется сразу же поделиться этим с кем-нибудь вслух. Но вместо этого он улыбается так широко, что у него почти болят щеки, и оглядывается на Топа. Тот смущается и поджимает губы, но все равно смотрит также открыто и ясно, как только что на экране. Джиен ерзает на стуле от какого-то незнакомого ощущения, которое похоже сразу и на нетерпение, и на восторг, и возвращает взгляд к монитору.
Первого января в аэропорт Джиен надевает меховую шапку, в которой выступал, и цепляет на нее значок с логотипом GD&TOP в виде зайчика.
***
В январе значок остается на шапке - хотя для Джиена лого в большей степени все-таки означает Топа, чем их дуэт. По крайней мере, когда он поднимает его в камеру на стейджах, он имеет в виду, что зовет на сцену именно Топа. А еще он много думает про него, иногда так много, что долго не может заснуть. В таком количестве Сынхена не было в его жизни очень давно, они проводят вместе большую часть времени на записях выступлений, телевизионных шоу, на репетициях и в студии. Енбэ уезжает в Нью-Йорк, Сынри занят на подготовке сольного промоушена 24 часа в сутки, Дэсон вообще вечно где-то в чем-то снимается, и у Джиена остается толком один лишь Топ, чтобы разговаривать с ним и думать о нем, когда рядом никого нет. Джиен приходит в студию и смотрит, что получается из будущего альбома Big Bang, вдумчиво листает новости в интернете, где висят фотографии одногруппников, сфотошопленные с героями Secret Garden, и пожимает плечами - почему бы и не Secret Garden, в конце концов, после чего кидает ссылку Ян Хен Соку, пускай посмеется. Листает фотки, которые твиттит Енбэ, и тоже хочет в Нью-Йорк, тусоваться. Потом заглядывает в расписание, в котором один Топ, и снова думает про Топа.
С ним очень странно ходить на разговорные шоу - Джиен все время чувствует себя будто бы вывернутым наизнанку, нервами наружу, и любое слово Топа, сказанное с умыслом или невзначай, но хорошо соотносящееся с тем, о чем они уже говорили, думали или пели, провоцирует Джиена на взрывы неконтролируемого смеха. Их вырезают, но Джиен привыкает смотреть чуть ниже камеры и немножко расфокусировывать взгляд, как будто все время готов кивнуть в ответ, щелкнуть пальцами и продолжить разговор с новой фразы. Сынхен шутит с абсолютно серьезным видом и говорит серьезные вещи шутливым тоном, и Джиену кажется, что обе этих ситуации на самом деле не имеют никакого отношения к реальному Топу. Потому что реальный Топ спрятан так глубоко и в тоже время настолько очевидно находится прямо на поверхности, что это сочетание невозможно воспринять, не сломав на чем-то собственный мозг. Джиену кажется, что его мозг не ломался, а эволюционировал так, что каждое слово, взгляд и движение бровями Сынхена теперь транслируются куда-то прямо вглубь него, минуя сознательный слой, на котором он мог бы их фильтровать.
Когда они исполняют "Baby Good Night" впервые на KJE's Chocolate, да еще и с живым сопровождением, Джиен даже не ожидает, что из милой, нежной и в общем-то медленной песни они сделают что-то, с чем точно также можно пойти в клуб. Джиен начинает, потом Топ вступает со своим рэпом, и песня закручивается, будто бы уплотняясь, пружина сжимается, и Джиен вскакивает, не в силах удержаться, и вкладывает в голос все те странные, непривычные, но очень сильные ощущения, которые живут в нем последние недели.
На "High High", после того как Топ хлопает его по щеке, Джиен не может перестать улыбаться даже тогда, когда проходят все сроки и уже пора читать свой текст в микрофон. Он слышит, как собственный голос его подводит, и мысленно снова дает себе оплеуху.
***
Когда они обсуждают концепт будущего клипа "Don't Go Home", Джиен советуется со стилистом и решает сменить прическу - пружинистый ежик, который толком даже не расчесать, совершенно не ассоциируется у него с романтикой. Топ внимательно смотрит на Джиена и чуть заметно качает головой, обозначая, что собственные белые волосы его более чем устраивают, и концепту хочешь не хочешь, а остается только смириться с этим фактом.
***
На очередной записи для телевидения они надевают красные плюшевые костюмы и выступают с "Knock Out". Перед репетицией к ним подходят мальчики из Teen Top, и Джиен кланяется, смущаясь от горячего восхищения в их глазах. Топ берет у них диск и спокойно улыбается, и в этот момент Джиену кажется, что у него внутри щелкает какой-то счетчик собственных достижений: их вдвоем совершенно не парят ни нелепые костюмы, ни текст, ни предстоящая репетиция, они делают свою работу так, как им нравится, и на самом деле успевают получать от этого удовольствие. А эти мальчики, кажется, даже не могут попытаться представить, как это на самом деле чувствуется изнутри, но все равно считают их успешными и достойными подражания сонбэ. Джиен моргает и от всей души желает им удачного выступления и дальнейших успехов.
***
Перед самыми съемками клипа на "Baby Good Night" Джиен заболевает. Не спасают таблетки и капельницы, он кутается в шарфы и чувствует себя из рук вон плохо, настолько, что даже приходится отменить совместное выступление с Сынри на его камбэк для M!Countdown.
Он ездит в машине на заднем сидении, проваливаясь даже не в полудрему, а в какой-то мутный морок, и послушно опирается на Топа, когда тот поддерживает его при выходе, пока не видят камеры. Топ хмурится, не комментирует и вечно оказывается там, где нужно - говорит больше обычного на радио, страхует больше обычного, когда они исполняют там "High High", а однажды приезжает к Джиену и все также молча оттаскивает его от компа, укладывает на диван и сидит рядом, пока Джиен забывается в тяжелом температурном сне. Вечером они согласно забивают на репетицию, Джиен извиняется перед хореографом и достает бутылку - в конце концов, им есть, что отметить. Их совместный промоушен подходит к концу, близится выпуск нового альбома Big Bang, а у Топа скоро премьера "Into The Fire" в Японии. Джиен вспоминает, как они в первый раз смотрели фильм сами, пьяно машет руками и пытается убедить Топа, что Дэсон все-таки плакал, хотя и скрывает. Он сам плакал, вот и сейчас ему почему-то даже слишком сильно грустно, совсем как в "Baby Good Night", после которой они уже не будут снимать клипы на треки из их альбома. Топ поднимает тост за новые треки, и Джиен мотает головой - погоди, у нас осталась еще "Oh Yeah". Они фантазируют, в какие декорации стоило бы запихать Бом и насколько откровенное вечернее платье на нее нужно одеть, чтобы клип потом обязательно забанили. Сынхен предлагает лимузины, яхты и космические корабли, Джиен серьезно задумывается и говорит, что на космические корабли у них не хватит денег, хотя, впрочем, если только кабину... Они стелят плед на пол и так и засыпают на нем, только Топ все пытается подползти ближе и укутать Джиена, чтобы не болел. Джиен сопит и отбивается, а потом устает сопротивляться и прижимается к Сынхену, потому что так теплее. Сквозь сон он слышит, как посреди ночи приходит Сынри и хлопает дверью холодильника на кухне, пытаясь сообразить себе поздний ужин.
Утром он просыпается от странного тянущего ощущения в груди, мокрый и здоровый почти до звона в голове, открывает глаза и натыкается на внимательный взгляд темных глаз Сынхена, который, приподнявшись на локте, смотрит на него долго и очень серьезно. Джиен дергается, обнаруживает собственные ноги переплетенными с ногами Сынхена и теряется - тот не реагирует на начатое движение, хотя перестать обниматься в этот момент было бы совершенно естественно. Но нога Сынхена по-прежнему тяжело придавливает его бедро, он не двигает ни одним мускулом, только редко-редко моргает, все также открыто смотря Джиену прямо в глаза. Джиен молчаливо соглашается никуда не вставать, если Топ так решил, и замирает, переводя взгляд с бровей Сынхена на его скулы, потом губы, потом обратно. Сынхен не двигает даже зрачками, и Джиену оказывается очень страшно все-таки решиться и посмотреть ему прямо в глаза, он останавливается сначала на шраме под левой бровью, совсем рядом с виском, а потом на ресницах. Сынхен согласно терпеливо ждет, когда Джиен перестанет прятаться, и у того возникает ощущение, что это ожидание вытягивает из него душу по тонким ниточкам, медленно и очень настойчиво. Он чувствует, как холодеют пальцы, и очень ясно слышит в тишине, как на кухне от неплотно закрытого крана отрывается крупная капля и звонко разбивается о влажный металл.
Верхняя губа Сынхена привычно поджата, нижняя чуть оттопырена и кажется пухлее, чем на самом деле. Джиен ловит себя на желании поднять руку и прикоснуться к ней, просто чтобы проверить, что она такая же мягкая, как выглядит. Но вместо этого он ощущает, что внутри как будто бы что-то расцепляется, словно пружина разжимается со щелчком, ему становится одуряюще легко, и неожиданно даже для самого себя он смело поднимает взгляд навстречу глазам Сынхена, и видит, как в ответ на это движение в них сильнее и ярче разгорается ровный и ясный свет. В этот момент Топ поднимает руку и проводит пальцем по щеке Джиена, осторожно, почти невесомо, и Джиену кажется, что будто бы что-то тяжелое с размаху прилетает ему в грудь. Сынхен гладит его по лицу, и Джиен зачарованно думает, что выражения, которые меняются у него в глазах, можно отсчитывать одно за другим. Сначала Сынхен прислушивается к тому, что чувствуют кончики пальцев, потом понимает, что ощущение распробовано и уже можно признать, что оно ему очень нравится, а потом просто наслаждается им, смакуя. Джиен обнаруживает собственное сердце где-то в горле и не может даже сглотнуть, ему кажется, что он расщепляется под внимательным взглядом и нежными прикосновениями на маленьких Джиенов, на составные части, клетки, молекулы и атомы. Сынхен обводит его скулы, гладит по виску, дотрагивается до бровей, и Джиен понимает, что еще чуть-чуть, и он захочет заплакать, настолько это остро и пронзительно. Топ очень привычный, домашний и мягкий, непослушные белые волосы с отрастающими корнями в беспорядке падают на лоб. Он тихо и размеренно дышит, только глаза смотрят незнакомо и невозможно контрастно с обычной утренней припухлостью над бровями, мятым капюшоном толстовки и всем остальным, что Джиен видел уже тысячу раз за то время, пока они жили вместе. Топ проводит пальцем по линии его волос, и Джиену очень хочется прикрыть глаза от удовольствия и качнуть головой, чтобы подставить ее под ласку.
В этот момент в тишине раздается ужасающе громкая трель телефона, и они оба одновременно вздрагивают. Сынхен моргает и как будто бы не сразу понимает, что произошло, и как на это положено реагировать. Но мелодия набирает силу, начальные аккорды становятся четче и раскатистее, и Сынхен, выдыхая, прикрывает глаза, а потом отстраняется. Он ждет немного, приходя в себя, отворачивается и тянется к телефону, чтобы ответить. Через пару односложных "Да" и "Нет" он встает и выходит из комнаты, а Джиен бессильно откидывается на подушки, закрывая лицо руками и слушая, как в коридоре голос Сынхена неясно и глухо перекатывается от одной фразы к другой.
***
С этого дня все как будто начинает рассыпаться. Джиен меряет температуру каждый вечер, и с каждым разом она оказывается все выше. Три дня подряд он не может заснуть, долго ворочается под плотным одеялом, пытаясь улечься то так, то эдак, чтобы в итоге все равно встать и включить компьютер. Он смотрит все последние выступления Сынри с "What Can I Do" и "VVIP" сначала по порядку, потом в разнобой, хлюпает носом, делает себе горячий кофе, прикидывает, за что макне нужно отругать, а за что - похвалить, и пишет ему многостраничное смс.
В начале февраля, когда болезнь отступает, Джиен все равно кажется себе немножко зависшим, как будто что-то где-то за что-то зацепилось, и никак не может отцепиться, раз за разом чуть заметно царапаясь изнутри. Он ходит в парикмахерскую, чтобы осветлить волосы и выкрасить их в выбранный для камбэка Big Bang цвет, звонит Сынри, чтобы не сидеть в тишине одному, задумчиво кусает ручку на собраниях и не смотрит на Топа почти нигде, кроме как на записях выступлений, которые еще продолжаются. "Don't Go Home" забанена везде, кроме Inkigayo, так что они выступают только раз в неделю, но этого все равно кажется очень много. Иногда Джиена попускает, и он улыбается почти так же, как и всегда, привычно называя имя Топа вместо своего, когда тот снова меняет порядок, в котором они представляются. Тогда ему становится легко и спокойно, и хочется, чтобы мгновения, в которые все будто бы действительно так же, как и всегда, длились подольше.
Джиен отдает себе отчет, что после всего того времени, которое они уже провели вместе, после всех прикосновений и недоговоренностей, что-то медленно и неотвратимо назревает между ними. Это что-то - непростое и серьезное, и Джиен не может понять, как Топ к этому относится - уверен он до безмятежности или растерян, просто это для него или сложно, нужно это ему или не очень. Такие мысли пугают его до чертиков, порой ему кажется, что из глаз Сынхена на него поглядывает вдумчивая необратимость, невозможность что-то изменить, которая значит, что они уже сделали все, что было нужно для того, чтобы назревающее случилось, и он слабеет от ощущения собственной беспомощности. Топ смотрит на Джиена - в упор, исподлобья, вполоборота, из-под опущенных ресниц, не таясь или украдкой, и Джиену кажется, что он растворяется. Что изнутри вот-вот поднимется мягкая и сильная уверенная волна, которая сейчас затопит его с головой, которой он ничего не сможет противопоставить, он сжимает губы сильнее, отворачивается и прячет глаза.
***
Снимать "Tonight" они летят в Америку, в самолете Джиен сидит рядом с Сынри и бездумно смотрит в иллюминатор на удаляющийся зимний Сеул. Сынри трогает его за плечо, что-то говорит и улыбается, пытаясь отвлечь, но Джиен слишком погружен в себя, чтобы реагировать.
Америка оказывается очень яркой, солнечной и доброжелательной, Джиен постоянно кланяется и улыбается окружающим. Они впятером смотрят вокруг широко открытыми глазами и впитывают теплую, влажную зиму в потрясающе чужом городе, абсолютно непохожем на их родной, смеются над Дэсоном, делая ставки, попытается ли девушка, с которой он снимается, подкатить к нему после. Дэсон краснеет до самых ушей и с трудом выдерживает ее прикосновения, хотя и плавится от близкого присутствия женщины, которая ведет себя совершенно иначе, чем любая знакомая им кореянка - иначе поднимает ресницы, иначе дышит, иначе дотрагивается. Дэсону невозможно неловко с ней, и одновременно невозможно хорошо настолько, что почти нереально себе в этом признаться.
Джиен не смотрит на Топа, но постоянно чувствует его рядом, даже не оборачиваясь. А когда он случайно попадает в поле зрения, Джиену все время бросаются в глаза какие-нибудь нелепицы, вроде складки на штанах или топорщащейся в ненужных местах куртки, и мучают, навязчиво застревая в мыслях. Джиен чертыхается про себя, судорожно пытается выкинуть их из головы и думать о чем-нибудь другом, но у него не получается.
Между съемками в свободное время он валяется на кровати в отеле Лас-Вегаса, смотрит Secret Garden по списку эпизодов, выписанных специально для него на листок бумаги, и холодеет до немоты в пальцах, понимая, какие сцены придется играть им с Топом. Он пытается представить, как это будет выглядеть и не может, в голову лезут отрывки из их старых пародий, где они делали что-то похожее, но тогда все было совсем по-другому. Джиен прячется в гостиничном номере, смотрит в окно на огромный светящийся город и сжимает губы - в груди растет какое-то большое и острое чувство, для которого у него нет ни названий, ни определений, и оно непохоже ни на что-либо из того, что он чувствовал раньше. Он не находит себе места, не высыпается и не может взять в рот ни единого куска.
В Лос-Анджелесе они снимаются на берегу моря, пляж огромный и почти пустой, Джиен пытается набрать полную грудь вкусного просоленного воздуха, но у него не получается, все время будто бы что-то мешает. Енбэ молча гладит его по плечу, показывая на далекую линию гор, и Джиен благодарно улыбается, оборачиваясь. Ему нравится в Калифорнии, она какая-то очень настоящая и бьет прямо в сердце, но к концу ее становится даже слишком много, и у Джиена внутри начинает что-то болеть. Он радуется, когда они улетают домой.
Перед самым окончанием съемок Джиен сидит прямо на песке поодаль, смотря, как на линии прибоя камера двигается за Сынри, и просеивает песок сквозь пальцы, даже не отдавая себе отчета в движениях собственных рук. Солнце настойчиво лезет ему в глаза, не спасают никакие темные очки, и он периодически опускает голову, чтобы проморгаться, а потом замечает, как Топ смотрит на него издали, внимательно и серьезно. Сынхен не улыбается, хотя Дэсон рядом с ним хохочет над чем-то, что только что сказал хен, и Джиен отворачивается. Через минуту Топ подходит и садится рядом, почти плечом к плечу, они коротко переглядываются, и Джиен снова опускает голову, замечая, что держит на весу ладонь с кучкой непривычно светлого, сухого и рассыпчатого песка.
Топ запрокидывает лицо под горячие солнечные лучи, закрывает глаза и медленно вдыхает.
- Вот вроде зима ведь, а, - задумчиво говорит он, не открывая глаз, - и не намного южнее. А как тепло.
Джиен кивает, высыпает песок из ладоней и подтягивает ближе колени, чтобы обхватить их руками. Он молчит, потому что все, что приходит на ум, кажется плоским и ненужным, и уже тысячу раз сказанным, и ему слишком как-то пронзительно-тонко хорошо, чтобы хотелось открывать рот. Так они и сидят, совсем-совсем рядом, почти соприкасаясь руками, пока режиссер не объявляет, что съемки закончены.
далее в комментариях