told you i'm coming home

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

вообще пора сказать - очень люблю этот флешмоб. исправно каждый год сажусь подводить итоги, и с этим действительно переворачивается какая-то значимая страничка в жизни, проходит период, и ты смотришь на него целиком. это круто

2017.Сайт года: джаст, однако. своеобразный получался достаточно часто ответ от мира, когда мне хотелось ответов. спросил чего-нибудь, глядишь, и познавательный пост на эту тему. спасибо ему)
Знакомство года: московская группа. Амир, Танго, Таня, Аня, Женя, Дарья
Мужчина года: Кирилл. я как-то последние годы считала, что такие чудеса уже больше не случаются. а оказывается, это не зависит от времени или от возраста.
Девушка года: Магда! понятно, что это работа. но помимо работы и восхищения в этом, есть отдельный другой, дополнительный слой, тонкий, но добавляющий красивое звучание в основной.
Программа года: расстаться с С. выполнилась и перевыполнилась и вообще сделалось очень много всего, но долгое время это было рефреном.
Фильм года: Аббатство Даунтон пускай будет. со всеми подсмыслами.
Книга года: В постели с твоим мужем, однако. я уже ушагала конечно довольно далеко после, но тогда это было прям в тему и очередной ответ на вопрос.
Блюдо года: яйцо!
Напиток года: красный чай по утрам на работе.
Ощущение года: процесса. проворачивающихся внутри процессов без моего явного участия. раскрывающиеся пласты. четкие различия между тем, что было до и тем что стало после. вопросительный интерес.
Пиздец года: кто что кому и почему сказал и какое (втф??) это имеет отношение ко мне.
Интерес года: я. раскопки, переходы между уровнями, меняющееся самощущение и следующие за этим внешние события.
Экстрим года: февральские дети-не. мартовская дорога из Твери домой в метель. тупняк в июньском лабиринте. 9-часовые перелеты. "на моем лице можно только сидеть" в последней командировке.
Альтер-эго года: то, которое "ищет дорогу домой". всю жизнь это со мной так или иначе - "zuruck zum nullpunkt", "told you i'm coming home", и только сейчас я понимаю про что это. конечно, наш стиль пока "take the long way home", но само осознание и ощущение этого, того что было и того к чему надо вернуться, того, что я - оно бесценно.
Мечта года: отношения, партнер, вот это все.
Несбывшаяся мечта года: Киа Оптима.
Место года: Самуи, залив, где-то там в нескольких десятках метров от берега, где приходила в себя. Калининская АЭС тоже, впрочем.
Открытие года: меч или "у зла нет власти".
Персональное событие года: днем в субботу на третьей части семинара; первое применение.
Исполнитель года: capital fm, и неважно, что это не исполнитель)
Песня года: take the long way home. титаник. spies. present от Константы.
Поездка года: Таиланд и Франкфурт, по разным причинам. но обе очень значимые.
Традиция года: разговоры с Аленой. разговоры с Кириллом.
Настроение года: раздраженное. собранно-внимательное. в яркой любви наружу.
Разочарование года: А. и все что с этого боку связано с работой.
Вещь года: косметика всякая разная, корейская и не очень. "черная палка" и вообще что-то черно-желтое, чего еще нет (вероятно, оно на следующий год).
Пожелание года: "Верь в себя"
Вопрос года: как навести движуху, оставаясь в ритме с. пока ответа так и нет)
Погода года: запотевшие стекла в машине. контрастное солнце в январе в Волочке. пасмурная первая осень.
Цвет года: белый, молочно-белый. ван лав)
Время суток года: утро! утро с 4:30 и до 7. и еще много раз утро!
Одежда года: куртка белая пуховая новая. сапоги Аленины!
Подарок года: то, как щелкнуло с Кириллом все же. это прям да, подарок. все остальное - логичный рабочий процесс)
Фраза года: "бардак", "все будет хорошо".

командировка длилась три недели, и почти все три недели - в основном - я сползала с кровати (с трудом, какая там Саттва), мы ехали работать, работали, ехали в отель, я жевала морковку пила чай и в лучшем случае звонила подруге. и думала - блиа, я ничего не делаю, ничего не происходит. впрочем, какая-то часть вечеров, конечно, ушла на рефлексию по поводу оценки проведенной работы и прочей жопы, че уж там.
вернулась домой и имею ощущение, что таааакой кусок прокопан, который мне бы дома и не приснилось сделать. не знаю уж, в чем тут дело (и понедельник определенно имеет к этому отношение), но провернулось до фига всего и это чувствуется почти физически.
сегодня днем в Шоколаднице прозвучало волшебное слово "оборонка", которое волшебно же совпало с "черной палкой" (тм) - что, впрочем, не избавило нас от желания тут же засунуть голову в самую мякотку, хорошо хоть в ...какой-то там той самой Академии не берут на заочку.

ооукей. копаем дальше))

з.ы. но эмблема Генерального штаба!.. ))

и это невероятный кайф
пока ехали, вдруг пришло солнце - я щурилась под ним в удовольствие (на обратной стороне век показывают калейдоскоп, если сосредоточиться на этом, то получается невероятно классно и ...незнакомо )) ), солнца как будто не было вечно. говорю Диме - такое ощущение, что сто лет без солнца. он смеется - так его и не было! хочу купить ему на НГ бутылку какую-нибудь. в отвлечении от того, что он так себе ведет теоретическую часть тренингов, спасибо ему огромное что он там был и был так клев (вот прям лично для меня).
но вообще не об этом - интересный механизм проявляется местами, уже второй раз. в прошлый раз это было на мысли "ну, как же ж я могу быть такой классной, чтобы и вот тут, и вот тут, да ведь не могу же и надо соглашаться на то, что не такая". эта мысль подумала меня всерьез (я ей разрешила), и прям так чувствительно вдруг заболело ...кое-где, ну собссна не суть где. а я к таким вещам отношусь внимательно и обычно хватает разборок с тем, а че ж такое прям щаз тут не так, и оно разбирается. ну и через сутки существования в этом режиме (о, не болит. о, опять болит) до меня дошло, где я облажалась, и болеть как отрезало.
седня еду - болит. думаю, да что ж такое, где же что же. а все последние дни я вообще много думаю о том, что было за эти три недели, о работе, об А. и о том, что меня бесит с этого боку (он вдруг стал очень важен) ну и все такое прочее. прям много думаю. и местами очевидно, что ну в зад все это прекрасие. а местами ты как обычно сам дурак и можно было лучше. в общем, пока ехала так и не отловила - альтернатива была какая-то странная между "детка, ты во всем права" и "детка, а ну-ка давай возьмем самое близкое к сердцу и назначим, что это полная хуйня", ну и как-то организм не соглашался.
а что понравилось очень, это что-то новое - приехала, и вроде бы мы с Кириллом не собирались ничего обсуждать, он устал, я устала да и времени особо нет. но, конечно, не удержались ни разу, и я такая бац, проговорила ему все что особо дергалось про А. со стороны работы, сформулировала все то, что с самой собой сформулировать не получалось - и сижу, понимаю, что - не болит. оу, думаю я. как интересно))

эффект, кстати, появился после 3-месячного семинара. вот с этим конкретным типом отдачи))

засыпала с желанием гхм погреть - обнять и погреть, потому что есть чем. приснилось, что я сначала отпрыгиваю от мальчика со специфическими особенностями развития (умственными; впрочем он был очень добрый, а еще красивый, вот телом прям красивый), а потом я оказываюсь за ним замужем и у нас дочь. я прислоняюсь к его плечу и спрашиваю - а сколько ей лет?.. и он отвечает мне - шестнадцать (а так и не скажешь, как оно и бывает); а еще она играет в какой-то сборной по ...волейболу (параолимпийской?.. ну, в общем, там, где берут - но играет прям афигенно и на самом высоком уровне).
и я думаю - да, что-то произошло.

а вообще пиздец двигатель прогресса где-то у меня в дневнике уже была эта мысль про то, что порой жопа (ну или в более общем смысле, предположим, некая неудача не только в ключе недостижения цели, но и препятствия на пути и проч., и проч) - это прям подарок от мира. очевидно, пока метод "словами через рот" работает не так эффективно; ну и мне просто нравится этот эффект - вчера ты шипел и плевался (что как же так???77 - в любом выражении), а сегодня ты сидишь, изучаешь курс про "основы педагогической деятельности" и кайфуешь безобразно))

а кайф потому что когда ты видишь написанными собственные ощущения, выформулированными научно, обоснованно и привязанными к общему опыту эгрегора, это блин, как-то очень классно. сильно, хорошо, и в то же время структурирующе и уподробняюще, и некая кровеносная система опять же тут начинает подсвечиваться.
вообще люблю это ощущение)

начала сегодня смотреть лекцию, которую вчера скачала к сформированной (более-менее) в сознании цели. она пока такая, достаточно общая, и достаточно долгая, и мало определенная, но она клевая и прям то что нужно.
лекция оказалась просто огонь, я в восторге)) причем заявленная тематика попадает четко, а сам чувак, на сайт которого я посмотрела, вроде бы уже меньше, но в итоге оказалось что тут приоритетнее "что", а не "как".
и это, собственно, первый и основной вывод, который сформировался. материала тут хоть ложкой ешь, но мало этот материал просто воспринимать. здесь должен быть очень четкий осознаваемый (как факт наличия, как имеющий место, как обладающий определенными характеристиками) фильтр, который из общей массы материала снимает фактический нужный слой и сличает его с тем, что уже имеется внутри.
причем я отчетливо ощущаю что да, эта информация внутри уже имеется, и там скрыт очень объемный и подробный пласт, я физически узнаю, о чем он говорит. и мало того, я отдаю себе отчет, что отчасти чисто практической (хоть и недоступной, не открытой еще) информации у меня больше, и есть то, где он ошибается, так как идет другим, более долгим, "научно-познавательным" путем, где область знания последовательно осваивается и разбирается подробно. и это не мой случай, потому что внутренний инструмент работы с этими вещами уже подобран, освоен и отточен (был).
и это очень прикольная штука, когда ты калибруешь поступающее по тому, что уже есть; и не то чтобы разбираешься, но стряхиваешь пыль и раскладываешь по полкам.

ну, и примеры, которые показательны по части "вычленения" информации. и это прям рабочий (хоть и сложный) метод, о котором он говорит и которым прекрасно пользоваться конкретно в моем случае.
определение теории стандартное, которое "поступает извне", и которое нехило бы было переформулировать для более четкого соответствия внутреннему ощущению и возможности более очевидного использования:
Теория - концепция, объясняющая явления мира.
определение "переформулированное":
Теория (модель) - достоверное отражение мира в сознании человека, изложенное на специальном языке высокого уровня абстракции, позволяющее предсказывать ранее не наблюдавшиеся свойства мира и прогнозировать его развитие.
понятно, что это конкретные примеры реализации способа, созданные конкретными людьми, и дальше этот "чужой" вариант форматируется в свой. понятно, что это общий способ, работающий где угодно, и которым, собственно, пользуются все и всегда. прочитал - понял "свой вариант" - сформулировал его любым удобным себе способом, чтобы можно было "познать" - отложил на нужную полку в пространстве, промаркировал ее.
но, в общем, конкретно в этом моем конкретном месте оно конкретно работает, и это классное ощущение, очень яркое и ярко-индивидуальное.

Автор:  Criminelle
Жанр: слеш, флафф
Рейтинг: PG-13
Примечание: fandom GD&TOP 2016

читать дальше
Усталый, Джиен почему-то решает ехать не домой.

Вообще-то, они с Сынхеном не заезжали туда больше недели. Вообще-то, они не договаривались и в этот раз, просто Джиен чувствует, что если прямо сейчас ему не достанется хоть немного Сынхена, он сдохнет. Или хотя бы самым бессовестным образом упадет на кровать и будет спать долго-долго, а с утренним расписанием разбираться придется менеджеру, потому что Джиен внаглую выключит телефон. Но сделать так совсем невозможно, а попросить Сынхена приехать не позволяет гордость. От этих мыслей Джиен расстраивается вконец, но все равно договаривается с водителем, что тот отвезет его на Соллын-ро сейчас и заберет с утра, потому что машина-то Джиена, в отличие от него самого, ночевать будет дома – где и собиралась по плану.

Хотя, по большому счету, эту квартиру Джиен тоже мог бы называть своим домом – или, по крайней мере, мог бы этого хотеть. Но Джиену немного страшно: они купили ее довольно давно, а по-честному прожили тут... Джиен мог бы пересчитать эти дни один за одним, но ему не хочется. Они купили ее, почти придумали, как все должно быть внутри, и какая мебель больше подойдет их – наконец-то! – общей спальне, а какая подойдет общей кухне, а потом они, конечно же, поссорились. Даже не поссорились, Джиен сказал бы – расстались, и еще, и еще, и все это было черти как, и вечно он был на Сынхена зол как черт, и черт знает, что еще может с ними случиться. Но даже в худшие времена, несмотря ни на что, Джиен все же сюда приезжал и честно радовался, когда обнаруживал смятые простыни на постели или засохшие брызги зубной пасты на зеркале в ванной, которых не было в прошлый раз. Конечно, когда они успели все же выбрать дизайн и расставить в комнатах мебель.

Сейчас-то все хорошо. То есть по-нормальному хорошо, невзирая на усталость и гордость, и Джиен рад, что он может приехать в их с Сынхеном квартиру без того, чтобы выть от тоски по нему. Что позвонить и попросить не так уж невозможно, как кажется, – и может быть, Джиен все же хочет побыть в одиночестве, но вот в этом их «общем месте», в одном только ощущении их общего на двоих дома.

Джиен заходит, сбрасывая джинсовку с плеч, откидывает ее в сторону вешалки, на ходу снимает ботинки. Ворс приятно щекочет босые ноги, Джиен улыбается: ковер выбирал Сынхен, и цвет, и фактуру, и к таким мелочам Джиен пока не привык настолько, чтобы не вспоминать каждый раз, когда заходит. Особенно, когда заходит один. Когда Сынхен с ним – Сынхен с ним, а когда его нет, Джиену кажется, что Сынхен все равно здесь: фантомным ощущением присутствия, связанности с этим местом, связанности с ним, с Джиеном лично. На самом деле в этой квартире очень много их обоих, но Джиену кажется, что здесь много Сынхена, и не просто Сынхена, а такого, который ему честно принадлежит. Этого чувства не бывает с ним у Сынхена дома; конечно, Джиену по душе его вилла, и там было много хорошего, и Джиену там нравится. Но здесь нравится больше, и такой джиенов Сынхен, какой он здесь, Джиену тоже нравится больше.

Джиен проходит на кухню, по пути погладив пальцами косяк, – лакированное дерево нагретое, из высокого панорамного окна солнце струится внутрь, заполняя комнату целиком. Подсвеченный воздух будто бы бархатный, Джиен представляет себе Сынхена напротив, у стола, наливающего воды в стакан, и щурится от удовольствия. У Сынхена широкие, красивые плечи, позднее августовское солнце лежало бы на них тяжелыми бликами, и серебрились бы короткие белые волосы над шеей. Джиен останавливается, любуясь, прислоняется к стене – оборачивается на него Сынхен почему-то уже черный, длинные вихры непослушно завиваются у него на лбу, и из-под насупленных бровей он смотрит чуть сердито, но ласково. В такие моменты Джиену не хочется трогать, наоборот, он тогда замирает, и кажется, что время замирает вместе с ним. А Сынхен сначала нахмуривается чуть явнее, вглядывается в Джиена – глаза отчетливо теплеют еще, и потом еще. Сынхен делает шаг, садится за стол, обнимает ладонью стакан и улыбается. Джиен отмирает только тогда, об-мирает; Джиену кажется, что он глотнул лишнего, лишнего вдохнул – такой Сынхен красивый, что Джиену и дышится, и глотается какое-то время с трудом.

Конечно, не только в красоте дело. Хотя Джиен бы искренне, скорее всего, затруднился обозначить, в чем именно дело, но самое завораживающее тут определенно не красота. Джиену кажется, что влюбленным он был в Сынхена вечно, сколько вообще его знает, а почему – это почти невозможно определить. Он не то чтобы всегда был вот настолько красивый, хотя эффект «обмирания» Джиен отлично помнит с тех пор, как они познакомились. Большой, абсолютно конкретный, как-то невероятно уверенный не столько в себе, сколько в окружающем мире – что он такое и кто в нем он, Сынхен, – делающий ровно то, что считал нужным по своим собственным, конкретным причинам. Джиен спрашивал иногда – зачем? И Сынхен сдвигал брови в легком недоумении: Джиен спрашивал несуразное, мир был прост, а ответы очевидны, и их не нужно и невозможно было объяснять. Конечно, не всегда было так, Джиен отлично помнит другое – мучительная морщинка на лбу, несчастно опущенные руки; а еще он помнит все остальное, что было с Сынхеном и что Джиен видел. Но ощущение какой-то удивительной овеществленности всего, что было Сынхен и что было рядом с Сынхеном, было в частности тем, из-за чего Джиен вечно забывал закрывать рот. Он сам не умел так жить и не мог бы себе представить, как это, а Сынхен был таким всегда и более того, делал таким и многое вокруг.

Вот и в моменты подобно тем, на кухне, когда Джиен отмирал и садился рядом, Сынхен склонял голову и отталкивал от себя стакан, чтобы его поймал Джиен, и солнечный зайчик с колыхнувшейся воды запрыгивал прямо ему в глаз. Ухмылка пряталась за стеклянным краем, улыбка расплескивалась в глазах, а вода была вкусная-вкусная, и Джиену становилось как-то немыслимо, конкретно и очень уверенно хорошо.

Вообще-то, они вместе уже более десяти лет. То есть это такой замысловатый способ считать, но Джиену нравится думать в подобных формулировках, невзирая на факты. Факты – упрямая и непростая штука, несколько раз Джиен озадачивался посчитать конкретные сроки про «вместе», учитывая все их расставания и прочие «сложные периоды». Озадачивался, сбивался, что можно считать за что, пытался обсуждать этот вопрос с Сынхеном, но тот его, очевидно, не понимал. Поэтому Джиен махнул рукой и теперь определил себя вправе рассказывать, что его самые серьезные отношения длятся десять лет, хотя ему смешно наблюдать, как у некоторых в глазах включается счетчик и они судорожно пытаются вспомнить, а сколько точно Джиену исполнилось в этом году, да еще и не на корейский лад.

Сынхен относится к этому проще, возможно, он ничего и не считает. Джиен знает, как конкретно Сынхен относится к нему, – пожалуй, этого вполне достаточно, у каждого же свои способы воспринимать отношения. Джиену нравится думать про годы и про общий дом, Сынхену нравится думать про что-то другое – а может быть, он и не думает об этом в каком-то понятном Джиену ключе, а думает совсем в другом. Джиен не возьмется определить, а говорить про это между ними так и вовсе гиблое дело, Джиен больше не пытается.

Но бывают и другие вещи, про которые Джиен точно знает, что они важны.

Он встает, чтобы наполнить себе стакан, прислоняется к столешнице, задумчиво смотрит на стену напротив. Стена пустая – они ничего к ней не поставили и ничего на нее не повесили – и ничем не заслоняемый, ноздреватый светлый камень кажется теплым в вечернем солнце. Джиен закусывает губу, поводит головой – отчетливо вспоминается ощущение этого теплого камня под собственным затылком; в частности, это и есть это и есть одна из тех самых важных вещей.

Они собирались тогда выходить, с утра надо было куда-то уезжать – в офис, или в разные места, Джиен не помнит. Но они так и так постоянно уезжают на разных машинах, хорошо, если не в разное время, потому что нельзя ездить вместе или, по крайней мере, не стоит. Предыдущим вечером Сынхен лег позже, долго сидел в гостиной с вином – Джиен сначала заснул в кресле, потом посреди ночи все-таки перебрался в спальню, а Сынхен еще сидел, и Джиен засыпал в ту ночь с этой самой картинкой в голове. Полутемная комната, рассеянный мягкий свет, ушедший в себя Сынхен, характерно поджавший губы, как у него бывает в моменты сильной задумчивости и почти не бывает теперь на людях. Под свежим пухлым одеялом Джиену было хорошо, но засыпая, он думал о Сынхене, о его задумчивости и о том, как было бы хорошо у него под боком – сунуть голову на колени, обхватить талию и дремать, не мешая и только слушая, как Сынхен дышит.

Правда, если Сынхен хотел побыть один, то он хотел побыть один, и Джиен почти научился на это не обижаться и ловить свое «хорошо» под одеялом, а не на диване в обнимку, и это почти всегда получалось. Зато с утра Сынхен был особенно недоволен – заспанный, с хмурым опухшим лицом, он шуршал волочащимися по полу, длинными хлопчатобумажными штанами, бурчал, что Джиен собирается долго и что они не успели помыть посуду. Джиен отмахивался, перебирал планы на день, загибая пальцы одной руки для перечня первоочередных дел, и пальцы другой руки для дел важных, но не настолько срочных.

Однако собрался Сынхен как-то враз. Джиен почти окончательно решился помыть посуду, даже успел налить средство для мытья на губку и намылить пару тарелок, рассчитывая, что у него есть еще минут семь, – но ошибся. Он обернулся через плечо на застывшего в проеме Сынхена, хмыкнул, потом развернулся к нему всем телом. Сынхен смотрел серьезно, темные брови были еще влажные от холодной воды, которой он только что умывался, взгляд был тяжелый, темный. Он не смотрел Джиену в глаза, смотрел куда-то в ворот; Джиен вдруг ощутил себя неожиданно в фокусе, как будто все концентрированно сгустилось именно на нем – эффект из фильмов, разворот кадра, приближение, игра света, статика. Он сглотнул, почему-то вдруг стало трудно дышать.

Они оказались у стены внезапно; Сынхен шагнул, сгреб в охапку, развернул – Джиен лишь охнул.

– Подожди, у меня же руки мокрые, – пискнул он, поднимая позади Сынхеновых плеч ладони в пене. Накапал бы, пришлось переодеваться, под тонким свитером у Сынхена была шелковая рубашка, светло-малиновая, было бы заметно.

– Нет, это ты подожди, – пробормотал Сынхен Джиену в шею, обхватывая теснее, прижимая к стене; вот тогда-то Джиен и ткнулся в шершавый камень затылком. – Сейчас, я чуть-чуть...

Надсадный шепот затих, губы вжались Джиену между шеей и плечом. Сынхен заворчал бессвязно, безнадежно, но это было даже не самое страшное, хуже было то, что делали руки – от неожиданности Джиен дернулся. Сынхен засунул их ближе к коже, под футболку, и даже это было не то, что он хотел сделать, потому что он двинул ладонями дальше, под ремень – одной отодвигая, придерживая, второй скользя ниже, под резинку трусов. Вообще-то, конечно, Джиен был принципиально не против, чтобы Сынхен его трогал, да и в целом они занимались этим – Джиен прикинул наскоро – пару тысяч раз?.. Но вчера они занимались этим тоже, и если бы захотели, могли бы заняться этим сегодня, завтра и послезавтра, зачем на кухне, перед уходом, когда времени принципиально нет? Джиен заерзал, упирая руки Сынхену в плечи с намеком, что стоило бы остановиться, но Сынхен только заворчал глуше, а хватку не ослабил.

– Нет, подожди, пожалуйста, – губами вышептал он Джиену в шею, – мне очень надо...

Джиен замер в кольце его рук, мучительно остро чувствуя ладонь у себя в штанах, а потом и глубже, между ягодиц. Сынхен добрался, застыл; пена все-таки капала с Джиеновых рук на пол, Сынхену на спину, на рубашку и тонкий свитер. Джиен еле дышал, прикрывая глаза, ощущая, как напрягаются ноздри, – все это, собственно, было не конкретно про секс, он понимал теперь.

Это было про то самое, важное, что никому-никому во всем мире нельзя, а Сынхену можно. Про то, что делится на двоих, про потребность, важность, про отношения. Про то, зачем у них должна быть квартира впридачу к имеющемуся у каждого личному дому; про то, что Джиен считал годы, гордился чужой красотой, про то, что они думали и что чувствовали. Сынхен чувствовал вот так – губами и руками, объятиями, его чувство и было как он, конкретное, овеществленное, и отчего-то именно в тот момент Джиену было все очень-очень хорошо слышно. Секунды тикали, капли капали, ресницы дрожали, Джиен прижимал затылок к шершавой стене, отсчитывая удар за ударом Сынхенова сердца, распятый у стены, в его руках, пока тот к нему прикасался, в самом интимном, чувствительном месте; не для того даже, чтобы Джиена потом туда трахать, а потому лишь, что вдруг оказалось надо, ужасно, невыносимо, обязательно надо, просто потрогать, в чем-то заново, начисто убедиться.

Теперь, стоя у мойки, где тогда не успел домыть посуду, Джиен затаенно вздыхает. Он видит двух прижавшихся друг к другу парней со стороны, великолепно отчетливо, слышит густую застывшую тишину пустой квартиры, из которой собирались вот-вот уходить и чуть-чуть задержались. Сынхен – он в таких мелочах. Необходимость физически обозначить, кто чей, никаких тебе разговоров или ответов на вопросы, никакого скучного, банального взаимопонимания.

Джиен хмыкает, встает вместе со своим почти полным стаканом, подходит к окну. Подоконник широкий, огромное окно выходит на город и реку, с их этажа видно даже мост у здания YG, хотя до них довольно далеко. Удовольствие насыщенно-сладкое, осязаемое, Джиен купается в нем, как в прямых солнечных лучах, задумчиво трогает нагретое стекло. Ему хочется сделать что-то хорошее, что-то конкретное, что-то, чтобы тоже выразить ощущение, чтобы выразиться самому.

«Я скучаю по тебе», – выудив одной рукой телефон из кармана, набирает Джиен сообщение. Отправив, дожидается отчета о доставке, потом улыбается, хитро закусывает губу, начинает еще раз.

«Я люблю тебя», – дописывает он, останавливается, раздумывая чем закончить, поглаживает черный глянцевый бок.

«Десять лет».

несколько мыслей.
1. вчера наконец-то (!) проводила тренинг сама - блииа, как я оказывается по этому соскучилась. ну как, тренинг - просто кусок обучения, по мной же подготовленной презентации и по мной же сделанным процедурам. кароч, я в восторге в смысле что это было ожидаемо, что я просто это люблю, но в процессе было прям кайфово, вот эту точную вставку на предусмотренное место я все же не ожидала. ну, думала что оно просто будет, а это оказалось очень здорово и ...не чтобы отдыхательно. но это тот случай, когда энергия проходит правильно потому что ты правильно стоишь и правильные вещи делаешь, и ты устаешь, но не устаешь. в общем, хочу чтобы это в моей жизни бывало.
2. и вообще подумала вчера, что - а можно же совместить этот навык с текущей позицией, как бы. решить, что я хочу на одну выше и вот в таком. и тогда будет почти все, что нужно.
3. с третьей стороны, это не очень соответствует "черной палке" (то есть тоже может соответствовать, наверное, но вот как щаз и отсюда вижу этот вариант, не очень), а некие "сложные переговоры" (тм), которые вертятся в голове как то чего хочу и то чего надо, соответствуют ей гораздо больше. что, правда, картину пока не очень проясняет.
4. снятся межпро второй раз уже за последние несколько недель Сынхен и Джиен с таким серьезным претензионным намеком, что это все мать конечно очень здорово и хорошо. а продолжить ты не хочешь??.. звезда тут немножко иншок, но похоже, начинаю задумываться, потому что пуркуа бы и не па