***

Подготовка к камбэку и Big Show кажется бесконечной и занимает весь день с утра до вечера. В перерывах Джиен судорожно записывает обрывки невнятной лирики в телефон, без мелодии или представления, что из этого может когда-то выйти. Но иначе они будто бы собираются разорвать ему голову, наплывая внезапно и без предупреждения, но очень безаппеляционно и ярко.

С Топом они не говорят ни о чем и очень напрягаются, оказываясь рядом. Джиен отчетливо остро чувствует эту возникающую каждый раз неестественность, и изо всех сил пытается собраться перед стаффом и камерой, замечая, как Сынхен иногда непрозрачными темными глазами смотрит на него, а потом сразу же отводит взгляд одним быстрым движением. Джиен танцует и поет до изнеможения, чтобы, добравшись до кровати, можно было бы упасть без чувств и сразу отключиться, но в ночь перед съемками пародии на Secret Garden ему все равно не спится, и он так и страдает по кругу какой-то ерундой, не сумев заснуть хотя бы на полчаса.

После того, как их заканчивают гримировать, Джиен натягивает парик, смотрит на себя в зеркало и смеется. Ни с того ни с сего, совершенно без повода и как-то вдруг ему становится неожиданно легко и очень весело, как будто бы все, что закручивало тугие спирали в груди, куда-то пропало, и он снова может свободно дышать. Он думает, что в конце концов, можно просто от души посмеяться над собой, слишком похожим в зеркале на симпатичную девочку, более феерично дурацки выглядеть просто нельзя. Они едут в парк снимать первую сцену, у Джиена внутри все звенит от недосыпа, но спать не хочется совершенно, свежий влажный воздух приятно холодит щеки. Он периодически замечает на себе зачарованный взгляд Топа, будто тот зависает на мгновение, и тут же смаргивает неожиданно приятное Джиену тягучее, как карамель, глубоко запрятанное восхищение, когда оператор переводит на него камеру. У Джиена внутри все подрагивает от чистого и прохладного предвкушения чего-то солнечного, большого и яркого - он сам даже не понимает чего, - и он улыбается в объектив и людям вокруг.

Сцены в больнице проходят совершенно чудесно - так просто и легко с Топом Джиену не было уже очень давно. Он дразнит его, они хохочут и запарывают дубль за дублем, и Джиен совершенно беззастенчиво наслаждается тем, как естественно в глазах Сынхена серьезный задумчивый взгляд, положенный по сценарию, сменяется мгновенной яркой улыбкой, которая как будто бы взрывается у него на ресницах.

Ближе к обеду Джиен уже очень хочет есть, в душ и спать, но до его очереди сниматься еще далеко, он стоит на балконе, сложив руки на перила, и смотрит в никуда. Краем глаза Джиен замечает Топа, замершего в отдалении и что-то шепчущего одними губами, и думает, что, наверно, он репетирует предстоящую сцену, читая в голове письмо для Джи Раим. От этой мысли Джиену становится неуютно, и он отворачивается. Перед тем, как спуститься вниз, Топ подходит к нему и трогает за плечо.

- Джиен... не смотри на меня, пожалуйста, - тихо говорит он, и Джиен удивленно оборачивается на него, поднимая брови, - когда будут снимать. Не смотри. А то я буду стесняться, если буду знать, что ты смотришь.

Джиен медленно кивает, но в итоге все равно не может удержаться и выглядывает из-за перил. Топ сидит на диване с планшетом на коленях, камера движется мимо него, и вокруг очень тихо - все стоят позади режиссера, его помощница прижимает руки к губам и еле заметно покачивает головой, а остальные просто молчат. Джиен понимает, что Сынхен плачет - действительно плачет, слезы катятся по его щекам, падая на руки, и на это практически невозможно смотреть. Джиен сползает на пол, закрывает глаза и прислоняется затылком к стене.

На следующий день все становится сложнее. Когда они снимают сцену с подниманием туловища, Джиену смешно первые три раза, не более. Топ почти прижимается к нему лбом, когда поднимается, все точнее и точнее выбирая положение, будто на самом деле примеривается его поцеловать. Джиен сглатывает и очень хорошо чувствует его горячий взгляд, прикипающий к собственному лицу. Топ не обращает никакого внимания на окружающих, танцоры сзади на скамейке уже даже не хихикают, просто растерянно молчат, повторяя положенные по сценарию движения. Когда Сынхен спрашивает, не в прошлом ли году Джи Раим стала такой красивой, Джиену хочется к чертям выключить камеру, встать и уйти.

И потом, когда Топ на самом деле, без дураков, целует его в кафе, Джиен даже не удивляется.

***

Поздней ночью, как только они с макне добираются домой, от Сынхена приходит смс.

"Приезжай сегодня ко мне. Пожалуйста?"

Джиен с грохотом ставит стеклянный графин с водой на стол и тяжело облокачивается на него, прикрывая глаза. Он чувствует, как дергается Сынри, понимает, что тот заметил его горящие уши и почти уже открыл рот, чтобы спросить, что происходит, и думает, что если макне произнесет хоть слово, одним любопытным носом на чьем-то лице станет меньше. Сынри видит его недобро поджатые губы и проглатывает все просящиеся на язык слова, присаживаясь обратно на табуретку и делая вид, что он здесь исключительно для того, чтобы смотреть в миску с лапшой.

Собраться и поехать оказывается практически невозможно, Джиен садится в машину и понимает, что у него дрожат руки. Сынхен встречает его очень тихий и очень серьезный, они негромко переговариваются на кухне о чем-то случайном, расписании на завтра и будущем Big Show, наливают чай и идут к Топу в комнату. Там Джиен садится на кровать и бездумно дует на кружку в руках, Топ наклоняется к компьютеру, пытаясь то ли выбрать кино, чтобы посмотреть, то ли понять, какую музыку хочет послушать, и замирает неподвижно, склонив голову и положив руку на мышку. Потом, видимо, так и не разобравшись, чего хочет, он бросает свое бессмысленное занятие и поворачивается к Джиену. Тот сидит на кровати, сгорбившись, и у него медленно и очень ощутимо тянет где-то под ложечкой. Топ моргает раз, другой, а потом подходит к нему, берет горячую кружку из рук, ставит на пол рядом с кроватью и опускается перед ней на колени, почти вплотную к Джиену. Они долго молчат, Джиен отлично видит в полутьме рисунок на воротнике толстовки Топа и отсчитывает удары собственного сердца в тишине, а потом поднимает глаза и несмело улыбается. Сынхен смотрит на него совершенно точно так же, как днем, и Джиен кожей чувствует, какие слова повисают вокруг них, очень желая быть сказанными. Топ сопротивляется еще совсем немного, а потом еле заметно вздыхает, сдаваясь.

- Джи Раим, и когда же ты стала такой красивой?

Его голос звучит очень тихо и глухо, и сердце Джиена делает кульбит, когда он понимает, что это не чей-нибудь голос, Чжу Топа, персонажа из дорамы или актера со съемок, а это голос именно Сынхена и ничей другой. Ему очень хочется тоже процитировать что-нибудь в ответ, но, как назло, совершенно ничего не приходит в голову, будто он и не учил два дня напролет одни и те же фразы. Глаза Топа мягко блестят в темноте, Джиен чувствует, как теряется в них, и осознает, что, кажется, сейчас его все-таки поцелуют по-настоящему. Он опускает ресницы, закусывает губу, а когда снова поднимает взгляд, видит, как Сынхен тепло ему улыбается. Джиену ужасно хочется к нему прикоснуться, он смущается, но поднимает руку и легко дотрагивается до его лица.

- Твои уши красивее, чем мои, - говорит он, обводя пальцами уши Сынхена и припоминая ему сказанное пару месяцев назад перед прессой, и когда тот от удовольствия прикрывает глаза, Джиену кажется, что он плавится от нежности.

- Но ты же харизматичнее, - тихо говорит Сынхен и осторожно гладит Джиена по щеке. - Мне очень-очень сильно хочется тебя поцеловать, я, наверное, не удержусь. Можно?..

Джиен забывает даже, как дышать, весь мир сужается вдруг до чужих теплых пальцев на шее. Он сглатывает и медленно кивает. Топ осторожно гладит его указательным пальцем за ухом, а потом поднимает вторую руку, и снова трогает его лицо, скулы, щеки, как будто хочет лучше запомнить на ощупь. Он запускает обе ладони Джиену в волосы, устраивает их там поудобнее и легонько тянет его голову на себя, чтобы невесомо поцеловать куда-то над уголком губ, а потом чуть ниже, а потом еще ниже, а потом уже осторожно прислониться губами к губам. Джиен беззвучно всхлипывает где-то глубоко внутри, придвигается ближе и обнимает Топа обеими руками, а Сынхен уже раскрывает губы, целуя его очень аккуратно и медленно, будто в любой момент готов остановиться и замереть. Но Джиен знает, что остановиться Топу практически невозможно, об этом говорят и уверенные твердые пальцы на затылке, и гулко отдающееся в собственной ладони сердце Сынхена, которое часто стучит у того в груди. Джиен придвигается еще ближе, они обнимаются крепче, поцелуй становится настойчивее и глубже, Джиен тонет в нем и мысленно стонет. Целоваться с Сынхеном сейчас оказывается совсем иначе, как-то ужасно, до изнеможения странно. Он знает его почти всю жизнь, и успел изучить вдоль и поперек, но теперь все как будто бы начинается заново, и он узнает совсем другого Сынхена и понимает, что тому точно так же приходится заново знакомиться с каким-то новым Джиеном.

Топ отрывается от него, чтобы заглянуть в глаза, а потом коротко и крепко еще раз целует в губы и сильно обнимает, прижимая к себе. Его руки гуляют по плечам Джиена, по его волосам, успокаивая и будоража одновременно, и Джиену очень хочется еще, чтобы Топ не останавливался, чтобы снова поцеловал, долго и почти невыносимо сладко. Топ дожидается, пока Джиена отпустит, и укладывает их на кровать, чтобы наклониться над ним в темноте, дотронуться носом до носа и улыбнуться.

- Ты очень вкусный, знаешь, - серьезно говорит он, но Джиен видит, как в его глазах прыгают смешинки, и счастливо улыбается в ответ.

Они снова целуются, Джиен прижимается к Топу и выгибается, ему хорошо до какой-то невыносимой легкости в голове, Сынхен чувствуется в руках очень тепло и ладно, как будто они отлично совпадают друг с другом для того, чтобы вдвоем валяться на кровати в обнимку. Его поцелуи глубокие и насыщенные, очень ясные и серьезные, без тени игры, и Джиен прикрывает глаза, чувствуя, как это ощущение заполняет его целиком - Джиен никогда не может иначе, чем очень серьезно, и то, что Топ не шутит с ним, не дразнит и не пытается во что-то играть, оказывается вдруг очень важно, Джиен раскрывается и тянется навстречу, позволяя себе отдаваться.

Когда Топ опускает руку ему на бедро, Джиен чувствует, как по позвоночнику пробегает волна мурашек, он вздрагивает и смотрит Сынхену в лицо, потому что еще чуть-чуть, и он потрогает его прямо там. Джиен уже давно очень твердый, и это еще одна серьезная вещь, ложащаяся в копилку к серьезным вещам. Ладонь Сынхена замирает, он внимательно вглядывается в Джиена, и тот прикрывает глаза - на самом деле ему очень хочется дать понять Сынхену, что он нравится ему вот даже настолько, это откровенно наотмашь и как-то обжигающе приятно. Топ снова целует его и трогает, Джиен стонет ему прямо в рот и поднимает бедра навстречу горячей ласкающей ладони. У Сынхена будто бы отказывают последние тормоза, его руки становятся настойчивее и сильнее, он шумно дышит Джиену прямо в ухо, поднимая футболку, чтобы прикоснуться к голой коже. Джиен прячет пальцы в коротких волосах у него на затылке, запрокидывая голову, и кусает губы, когда Топ сжимает его рукой нежно, но очень твердо.

Такой Сынхен оказывается еще более чужим, Джиен мучительно ясно чувствует, насколько Топ распален и одновременно очень томительно нежен, каждое его движение будто точно рассчитано и попадает прямо в цель, хотя Джиен очень хорошо знает, что он ничего не рассчитывает, просто делает так, как чувствует. Как всегда. И когда Топ отрывается от него, сдвигается ниже и наклоняется, чтобы откровенно поцеловать прямо в основание члена, у Джиена непроизвольно поджимаются пальцы на ногах, а потом он сразу чувствует прикосновения горячих губ везде, и теряется в нахлынувших ощущениях. Сынхен берет его в рот целиком, Джиен понимает, что у него подергиваются колени, и внутри на выдохе растет одно мучительное "ааа", потому что это почти невыносимо приятно. Он не может ни вдохнуть, ни пошевелиться, его вдавливает в кровать, и Сынхен аккуратно обнимает его руками за бедра, успокаивающе поглаживая и замедляясь. Джиен расслабляется, запрокидывает голову и пропускает внутрь эти ошеломительно яркие ощущения, разрешая себе впитывать их до самого конца и почти растворяясь, чтобы в итоге, дойдя до донышка, будто бы мысленно перекувырнуться и начать сначала. Ему хорошо настолько, что хочется коротко и счастливо улыбаться, поднимая уголки губ и чуть приоткрывая глаза, он несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает, шире раздвигая ноги.

Оргазм подступает мучительно медленно, накатывая волнами, похожими на море в Калифорнии, которое лениво и пенно приближается к ногам, и никак не достанет. Джиен цепляет покрывало и комкает в пальцах, сжимая их почти до хруста. Он не может не думать о том, как будет вести себя Топ, когда он будет кончать, и нужно ли его предупредить, чтобы успел отстраниться, и если да, то как это сделать и успеет ли он. Джиен приподнимается на локте, видит, как мерно двигается белобрысая макушка в темноте, и хватается за воздух.

- Хен, хен... - начинает он, и захлебывается с каждым словом, не в силах договорить. Сынхен только совсем чуть-чуть тверже нажимает ладонью на бедро, за которое его держит, и не меняет темп, не останавливается и не пытается отодвинуться в сторону.

- Хен, я... я, аа... - и Джиен кончает, с одной-единственной бьющейся в голове мыслью, что Топ и не думал подниматься, даже не отреагировал на его судорожный стон. Осознание взрывается в голове оглушительно сладко и пронзительно, он отпускает себя и выгибается - любой другой оргазм, который был у Джиена раньше, с девочками, с порнухой, с другом детства, впервые дрочившим ему нетвердой рукой, не идет ни в какое сравнение с этим. После его трясет, и Сынхен утыкается головой ему в живот, крепче сжимая в руках, его дыхание горячо дотрагивается до голой кожи рядом с пупком. Потом Сынхен откидывается на подушку, подгребает к себе Джиена и прячет лицо ему в шею, прижимаясь губами к чувствительному месту за ухом. Он дожидается, пока дыхание выровняется у них обоих, и поднимает голову.

- Джиенни... Я сейчас кончу прямо в штаны, вот прямо сейчас, - глухо говорит он, опустив глаза, и в Джиене снова будто бы что-то опрокидывается, ему отчаянно хочется трогать Сынхена везде, куда он сможет достать, накрыть ладонью бьющуюся жилку на шее, целовать в лоб, в нос, в глаза, гладить чуть ниже затылка, там, где волосы совсем короткие и щекочут ладонь. Он прижимает его к себе и качает в руках, ловя губами мочку уха и втягивая ее в рот. Сынхен не сдерживает стон, и Джиен отстраняется, чтобы приподняться над ним и положить руку на живот. Он смотрит, как Сынхен прикрывает глаза, понимает, что можно, и тянет вверх толстовку, чтобы прикоснуться к Топу под одеждой. Сынхен горячий и очень мягкий, Джиен мельком вспоминает ощущение его мышц под ладонями из Макао и наклоняется, чтобы поцеловать их. Сынхен шумно тянет носом воздух, и Джиен понимает, что все делает правильно, он внимательно оглядывается на его лицо и расстегивает молнию на джинсах.

Сынхен приподнимается, опускает их ниже на бедрах, и кладет ладонь Джиена прямо на себя, сжимая поверх и разрешая трогать сильно и твердо. Джиен закусывает губу и слушается, начиная двигать рукой в предложенном темпе, замечая, как Сынхен дышит, как плотно прикрывает глаза, как сжимает губы и иногда еле заметно поднимается навстречу. Когда он кончает, Джиен смотрит ему в лицо, и ждет, а потом наклоняется, чтобы поцеловать. Над верхней губой у Сынхена выступает тоненькая пленка пота, и Джиен сцеловывает ее, продолжая держать его в руке. Сынхен отвечает неожиданно сильно и порывисто, притягивая его к себе и сильно выдыхая прямо рот в рот. Потом Джиен утыкается ему в плечо и ни о чем не думает, прислушиваясь к тому, как утихают в голове и теле ощущения, как приходит успокоение и приносит за собой пеструю тягучую полудрему.

***

Следующие пару суток Джиен не может перестать улыбаться.

Они снимают камбэк-шоу для SBS, где впервые смотрят пародию. В эти дни нет ни минуты свободной, чтобы посвящать ее чему-нибудь, кроме репетиций, поэтому после съемок Джиен не видел еще ни одного кадра. Они сидят все вместе на сцене, перед зрителями, на экране чередуются эпизоды совсем не в том порядке, в котором снимались, Джиен постоянно облизывает пересыхающие губы - и не может перестать улыбаться.

Ближе к концу выступлений, перед "Tonight", Топ тянет его в сторонку, чтобы что-то сказать.

- Не смотри на меня так на сцене, ладно?.. Я же не могу постоянно с тобой переглядываться, - шепчет он, и Джиену кажется, что ему за шиворот выливают ведро холодной воды. В нем как будто выключается лампочка, он суровеет и гитара, которую надо разбить на сцене, впервые кажется ему действительно к месту.

***

***

Он остается у Сынхена еще несколько раз, когда получается. Джиену кажется, что запах Топа присутствует с ним постоянно, его не надо вспоминать или угадывать, он закрывает глаза и проваливается в тишину, наполненную прикосновениями Сынхена, его закрытыми глазами и осторожными, но твердыми руками.

На репетициях Топ ведет себя совершенно точно так же, как и всегда, Джиен натыкается на него взглядом и сразу отводит, ему кажется, что он будто бы ждет от него какого-то жеста и сам не знает, какого. Сынхен смеется, пристает к Дэсону даже больше обычного, улыбается Сынри и девочкам из их танцевальной команды, и Джиен перестает понимать, как ему нужно вести себя с ним, когда они не наедине. Должно ли было что-то измениться, и если да, то что конкретно, а если нет, то как ему теперь смотреть при всех Сынхену в глаза, ведь он совсем не такой же хороший актер. А потом подготовка к концертам, возбуждение, усталость и недосып делают свое дело, и времени не остается вообще ни на что. Джиен моргает, оборачивается на Топа, когда тот стоит рядом, греется под его обволакивающим, мягким взглядом, и это все, что сейчас он может себе позволить. Этого не много и не мало, но достаточно, и Джиен с удивлением прислушивается к поднимающемуся изнутри ощущению будничного счастья, очень домашнего и простого.

На последний концерт Джиен приезжает в футболке с широким вырезом. Топ залипает в него, и Джиен чувствует, что он очень хочет прикоснуться, приложить палец к выступающим косточкам и послушать, как он дышит. А потом Сынхен поднимает взгляд, на одно-единственное мгновение они встречаются глазами, и Джиен видит, как в них мелькает тень. Как будто бы Топ недоволен - то ли тем, что ему приходится отвлекаться на что-то подобное, то ли тем, что Джиена в вырезе футболки слишком много, то ли еще чем-то, Джиен не может понять, но чувствует дискомфорт. Это мимолетное ощущение добавляется в мешанину предконцертной суматохи, Джиен пытается выкинуть его из головы и торопится успеть везде, где он нужен и не очень, кажется, что перед концертом еще так много дел, что все не переделать.

На "Oh Yeah" они возвращают все фансервисные фишки, которые убирали после первого же выступления с ней на телевидении, а на "High High" наконец-то меняются куплетами. Джиен не снимает огромное кольцо с заячьими ушками все следующее отделение концерта, и испытывает непередаваемое, незамутненное удовольствие, когда кричит в зал "Ladies and gentlemens - T.O.P!", или продолжает за Топом рэп партии, или когда добавляет в микрофон отрывистые короткие реплики, пока Топ читает свои куплеты.

После концерта Джиен долго не может отдышаться, чистое огромное чувство концентрированной любви переполняет его с головы до ног, аудитория принимает их невозможно тепло, и Джиен помнит, как ласково и осторожно гладили его по лицу фанатские руки, когда он наклонялся к первым рядам.

Но это еще не все. Прошедшие концерты - результат гигантской долгой работы такого количества людей, которое никогда не поместиться в его расписание, но он отлично чувствует все то бесчисленное множество чужих усилий тех, кому он, может быть, никогда и не сможет сказать спасибо лично, но кому благодарен настолько горячо, что это чувство в нем не помещается. Они пятеро - это только верхушка колоссального айсберга, большая часть которого скрыта от глаз, но ее наличие обязательно, как и наличие любого фундамента, и это присутствие очень для него ощутимо. Вся та энергия, которую с любовью вкладывают в свое дело чужие ему люди, пропитывает его целиком, он улыбается сразу всем, кому может, и кланяется, прижимая руки к груди.

Но и это тоже еще не все, потому что хотя пятеро - это так вроде бы мало по сравнению с тем количеством людей, которые работают в его компании и любых других для того, чтобы эти концерты случались, одногруппники для него совершенно особые люди, с которыми он делит такое, что никогда не получается облечь в слова. Он может только пытаться вложить в песни это безумно яркое ощущение и петь их со сцены, посвящая VIP-ам, чтобы хотя бы попытаться приблизиться к возможности выражения этого чувства, но все равно остается целое море того, что в эти песни не помещается. Все те почти уже шесть лет, которые они провели вместе, все, что пережили и чувствовали, наслаивается друг на друга и переплавляется в какую-то нереальную, космическую близость с ними, которую он ощущает, стоя на сцене. Там они совершенно одни, совершенно отдельно от любых других людей, которые ждут их под сценой, чтобы начать переодевать, или которые ловят его уверенными руками, когда он опускается на сцену после полетов над залом. Но в то же время все вместе это мешается в общее, переплетающееся течениями море, которое качает Джиена на своих нежных и сильных волнах, и он готов вынуть сердце из груди, чтобы отдать хоть что-то в ответ.

На вечеринке после концерта изнеможение раскладывает его в кресле, заполняя все тело до последней клеточки, но даже оттуда он умудряется периодически вскакивать и куда-то бежать, чтобы снова улыбаться и звенеть бокалами, чокаясь со стаффом. Весь следующий день у него в ушах еще стоит звон и отзвук многоголосого "аархххх", которым шипит заполненный концертный зал. Ему нравится это ощущение.

***

А потом начинается промоушен.

Иногда Джиену становится беспричинно грустно - все проходит очень буднично, они с Топом ничего не обсуждают, и перед камерой, на выступлениях или с ребятами Топ ничем не похож на того нового Топа, которого Джиен только-только начал узнавать. Совсем изредка, из самой глубины сынхеновых глаз на Джиена посматривает затаенная звучная нежность, которую он тут же смаргивает, и Джиен перестает понимать, чего хочет. Чего ждет, и ждет ли вообще чего-то. С одной стороны, он привыкает немножко выделять для себя Топа, когда они проводят время впятером - становится чуть ближе к нему, улыбаться чуть более по-особенному рядом с ним. А с другой - Топ на это никак не реагирует, и эти мелочи не образуют для Джиена цельной картинки, в которой он понимает, что изменилось или не изменилось в их отношениях, что ему нужно и можно чувствовать, и что стоит позволять себе, а что нет. Поэтому он не позволяет себе почти ничего, и, оставаясь один, постоянно гоняет одни и те же мысли по кругу.

Иногда он думает, как это было бы, если бы они с Топом на самом деле, по-настоящему занялись сексом, с проникновением и всем тем, что ему сопутствует. Это не смущает его, не выбивает из колеи, и только где-то глубоко-глубоко внутри у него что-то царапается, когда он смотрит на то самое местечко рядом с ключицей Сынхена, где шея переходит в плечо, и до которого ему нравится дотрагиваться губами. Топ ничего не предлагает и не пытается сделать так, чтобы "это" все-таки случилось, и Джиен не предлагает тоже. Не хочет - значит, не хочет, думает Джиен и мысленно пожимает плечами.

***

После очередной репетиции, затянувшейся глубоко за полночь, они стоят перед зданием YG и молчат. Джиен курит и зябко кутается в рукава тонкой толстовки, рассматривая лунный полумесяц, отражающийся в черном глянцевом стекле припаркованной у входа машины. Топ греет руки в карманах, опустив голову и покачиваясь с носка на пятку. Он ждет, пока Джиен скажет что-нибудь в ответ на предложение снова поехать к нему, которое он сделал, пока они спускались вниз.

Джиен не говорит ничего, и ему кажется, что слова Сынхена так до сих пор и висят вокруг них, лениво переворачиваясь и бликуя под желтым светом фонарей. Ему очень хочется захотеть поехать, и захотеть ответить, и чтобы Топ предложил еще раз, как-нибудь по-другому, но никто из них не произносит больше ни слова. Джиен затягивается последний раз и щелчком отправляет окурок в полет до ближайшей урны. Окурок падает мимо, он смотрит на него пару секунд, не моргая и чувствуя, как неприятно гулко бьется сердце в собственной груди, а потом разворачивается и заходит обратно в здание.

***

***

В следующий раз, когда он все-таки остается у Топа на ночь, они сидят друг напротив друга на кровати и молчат. Сынхен рассеян и задумчив, его взгляд гуляет по Джиену, останавливаясь то на раскрытом вороте рубашки, то на сложенных на коленях руках. Он вздыхает и придвигается ближе, кладя ладонь Джиену прямо на ключицу, Джиен закрывает глаза и еле заметно даже для самого себя стискивает зубы. Он знает, что за этим последует - Топ будет трогать его, пока у него не встанет, а потом заберется рукой к себе в штаны, чтобы двигать ей в одном и том же монотонном ритме, пока не кончит.

Джиену не нравится происходящее, ему кажется, что что-то неправильно и фальшиво, как будто где-то они забыли выбрать верную тональность, верные слова или движения, проговорить или прочувствовать что-то важное, без чего все будто бы расползается под руками. Он не знает, как сделать так, чтобы это ощущение пропало, что нужно думать, чувствовать и говорить, поэтому чувствует то, что получается, и это выматывает его, до постоянной бессонницы, до темных кругов под глазами и неловких движений по утрам. Ему хочется, чтобы все было просто и складывалось само собой, но, наверно, они уже давно забыли, какими должны быть отношения, если это не случайный секс или случайная влюбленность, не отношения между друзьями или людьми, которые делают одно дело.

Когда Джиен возвращается из душа, Топ лежит на дальней стороне кровати, спрятав лицо, Джиен стоит и смотрит на него недолго, прежде чем лечь. По-хорошему, оставаться не стоило бы, но завтра в YG ехать надо с самого утра, и уходить нет уже никакого смысла. Джиен забирается под одеяло и думает, нужно ли обнять Сынхена, чтобы так и заснуть, или лучше не надо. Вроде бы ему хочется поцеловать его в шею и почувствовать, как бьется чужое сердце под ладонью, а вроде бы хочется подтянуть ноги к собственной груди, ни о чем не думать и забыться быстрым беспокойным сном. Джиен зарывается в подушку и лежит так, пока воздуха не становится совсем мало, а потом отрывается и замечает, как Сынхен вздрагивает в полудреме. Тогда он придвигается к нему и обнимает.

***

Последний раз Джиен приезжает после мартовской пресс-конференции с Nicon, и понимает, что, наверное, приехал зря. Топ слишком погружен в себя, как будто гораздо больше хочет сейчас быть один, чем вместе с ним. Он почти не поднимает глаз, отходит в сторону, чтобы заварить кофе, и Джиен сидит поодаль, рассматривая его исподлобья и пытаясь понять, что случилось. Он знает, что Сынхен ничего ему не скажет в ответ на прямой вопрос, и это злит его - неужели нельзя быть проще, быть меньшим социопатом и быть способным нормально разговаривать даже и о таких вещах?

На этой мысли Джиен вздыхает, встает и подходит к Сынхену сзади, чтобы обнять и положить голову ему на плечо. Он прижимает его к себе и трется щекой о спину Сынхена, желая, чтобы тот расслабился и ответил на ласку, но вместо этого Топ напрягается еще больше, Джиен чувствует, как он деревенеет у него в руках, и отступает.

- Джиенни... - глухо говорит Топ, так и стоя к нему спиной, тяжело облокотившись на столешницу, - я, наверно, так не могу... Это... Я не знаю. Мне нужно подумать. Мне нужно разобраться в себе.

- Тебе нужно что?.. - механически переспрашивает Джиен, и следом у него непроизвольно вырывается, - а как же я?..

Топ оборачивается на него, хмурый и очень грустный.

- Я не знаю, как ты, Джиен. Я говорю про себя. То, что происходит, меня смущает, и мешает мне, наверное... Не надо приезжать пока больше. И я не буду.

Джиен даже толком не может собрать в голове, что он говорит, как будто он говорит не на корейском, слова рассыпаются и не встают в осмысленные предложения. Он видит только, как Сынхен смотрит на него немного растерянно и очень серьезно, и понимает, что тот только что сказал что-то, над чем ему самому тоже очень нужно подумать.

- Я не говорю - вообще. Я говорю - пока, зачем ты так?.. - расстроенно спрашивает у него Топ, и брови Джиена непроизвольно взлетают.

- Как так? - он делает шаг назад, поджимает губы и прищуривается, будто бы начинает злиться, - это ты - так. Да вообще, знаешь, что? Подумать так подумать, что мы тут, в конце концов, встречаемся, что ли, чтобы быть чем-то друг другу обязанными? Делай что хочешь, мне без разницы.

Он видит, как Топ расстраивается еще больше и хочет подойти, но ему уже действительно все равно. Он выходит в холл, срывает куртку с вешалки, засовывает ноги в ботинки и уходит, напоследок изо всех сил хлопая дверью.

***

Работать вместе становится сложнее, хотя Джиен даже не сразу отдает себе отчет, насколько случившиеся его задевает и злит. На ближайшем M!Countdown, играя на гитаре во время проигрыша "Tonight" перед тем, как ее разбить, он прячет лицо под капюшоном, потому что не хочет, чтобы его видели в этот момент, а гитара в итоге разлетается пополам.

После на собрании он выносит на рассмотрение вопрос о том, чтобы в принципе убрать эту часть из выступления. Не то чтобы ему было жалко гитары, или он смущался такого необычного приема для перфоманса, просто он чувствует, что когда размахивается и со всей дури колошматит гитарой о сцену, изнутри поднимается слишком сильное, большое и злое удовольствие, и это не кажется ему здоровым.

***

На следующем KBS после записи выступления Топ оказывается рядом, и наклоняется к Джину ближе, чтобы что-то сказать. Он не поднимает глаз, а смотрит прямо в низкий треугольный вырез блестящей желтой кофты Джиена, и тому кажется, что на грудь будто бы кладут горячую ладонь, настолько взгляд Сынхена почти физически ощутим.

- Тебе офигенно идут юбки, - шепчет он, - никто из нас не выглядит в них так круто. Вообще с самого начала стоило одевать ее только на тебя.

Джиен поджимает губы и холодно смотрит на него. Топ задумчив, немножко рассеян и привычно серьезен, и только что на сцене Джиен несколько раз ловил на себе его прямой озабоченный взгляд, чего почти никогда не случалось даже во время их совместных выступлений. Это само по себе слишком удивительно и не вяжется с его обычной манерой поведения, но Джиен думает, что если это ничего не значит, то это ничего не значит, и совершенно незачем забивать себе голову ненужными мыслями. Хотя улыбаться после этого ему хочется немного больше.

***

***

Промоушен набирает ход, каждый день расписан по минутам, и Джиен осознает, что, в общем-то, все постепенно возвращается на круги своя - они с Топом снова оказываются в отдельных слоях реальности, которые почти-почти соприкасаются, но на самом деле не имеют друг к другу никакого отношения. Граница между ними чувствуется непривычно остро, особенно пока свежа память о том, как может быть по-другому, но Джиен обнаруживает, что в мире, как и всегда, есть очень много того, что требует его внимания и о чем интересно думать. Они пытаются распланировать предстоящий японский тур, ждут новостей оттуда о последствиях землетрясений и аварии на АЭС, продумывают перевыпуск альбома и заключают рекламные контракты.

Его снимают для рекламы Bean Pole в качестве новой модели бренда, и когда перед камерой спрашивают о пародии и их с Топом поцелуе, который уже успел стать в интернете хитом обсуждений, предметом порицания и восхищения одновременно, он улыбается. Отвечать на вопросы об этом кажется очень неловким, и в то же время доставляет какое-то совершенно особое удовольствие, Джиен рассказывает, как Топ неожиданно не просто прикоснулся к нему губами, а по-настоящему поцеловал, и смеется.

Они ходят на радио и развлекательные шоу, снимают фотосессии, участвуют в вечеринках, на которых надо присутствовать просто потому что так надо, и постоянно выступают. Джиену кажется, что вокруг очень много света, весны, солнца вперемешку с дождем, чужих улыбок и работы, которая проста, понятна и доставляет удовольствие. Сынри смешит его каждый день, когда много говорит, шутит и постоянно отвлекает на себя внимание камеры. Джиен смотрит на него с радостным удивлением, понимая, что их макне совсем вырос и может не только полностью самостоятельно провести успешный сольный промоушен, но и выступить вперед, пока хены молчат, не только потому, что ему просто вдруг так захотелось, но и потому, что он осознает, что и зачем делает. Наверно, они все стали взрослее, если даже макне уже не кажется ему ребенком, думает Джиен и мысленно загибает пальцы, чтобы посчитать, сколько лет ему осталось до тридцати.

***

Интервью для GQ и 10Asia Джиен традиционно относит к любимым - журналисты уже давно хорошо знакомы, они знают, что и как нужно спрашивать, и когда Джиену потом высылают получившийся материал, то он одобрительно кивает, читая, потому что проговоренное и оставшееся непрозвучавшим скомпилировано именно так, как бы хотелось Джиену.

Они сидят за столом в редакции GQ, пьют кофе и вдумчиво разговаривают, Джиен рассказывает, чем на его взгляд отличается для исполнителя Корея от Японии, что дома к ним относятся как к идолам, со всеми вытекающими - обязанностью участвовать в развлекательных шоу, утомительным промоушеном для телевидения и кучей других ограничений, а в Японии они в первую очередь - артисты, и именно от этого пляшет все остальное. Япония ему нравится больше.

Он говорит о значении лирики песен на альбоме и про то, что даже если ты многого достиг, популярен и тебя очень сильно все любят, все равно можно быть невозможно одиноким, про то, что бывают ситуации, когда недостаточно просто взять и чувствовать что-то к кому-то, чтобы получались отношения, потому что все гораздо сложнее. Рассказывает про одногруппников, какие они были на записи альбома, что у них получилось или нет и почему. Когда он наговаривает про каждого почти на пять минут и замолкает, то замечает озадаченное выражение лица собеседника, который смотрит на набранное на ноутбуке и будто бы в уме что-то считает. Джиен понимает, что не сказал ни слова про Топа, краска бросается ему в лицо, он прикрывает глаза и ждет, что его переспросят.

- А Топ? - после паузы все-таки переспрашивает журналист, - что ты можешь сказать про него?

- Ну... - мнется Джиен, - Топ, он... Мне кажется, когда вы слушаете, как он читает, это умиротворяет. Мы только что закончили совместный промоушен в качестве GD&TOP, и думаю, это было неплохо.

Тут же у Джиена в голове всплывает запоздалая мысль, что они закончили его, черт побери, почти полтора месяца назад, и то, что он не может выдавить из себя ни слова насчет того, каким Топ был во время записи альбома, или что он на самом деле думает про участие Сынхена, его образ и изменения, ему очень-очень не нравится. Но, похоже, что изменить что-то в этом отношении прямо сейчас не получится никак.

- Мы хорошо можем работать друг с другом, - жестко заканчивает он, показывая, что эта тема закрыта и пора переходить к следующей.

***

На записи "Come to Play" Топ неожиданно плачет, когда им читают письма от мам, и Джиен теряется так, что у него немеет лицо. Он видит, что последнее время с Сынхеном тоже что-то происходит, и он не может ни понять, что это, ни получить право или возможность вмешиваться, а просто наблюдать за этим оказывается нереально тяжело. Он переводит глаза то на Сынхена, то на ведущую, и приподнимает уголки губ в легкой растерянной улыбке.

***

На репетициях к записи клипа "Love Song" посреди дыма, песка, промышленного мусора и огня Сынхен ходит в тех самых пижамных штанах, в которых снимался в "Baby Good Night", в которых приезжал сразу со съемок клипа на радио и к Джиену домой. Взгляд Джиена периодически утыкается в них, он зависает на долю секунды, а потом отводит глаза. На острове холодно, пыльно и часто идет дождь, он сидит поодаль и слушает ветер, как будто бы пропуская его в себя и пропитываясь необычностью ощущения.

***

На период апрельского промоушена им с Топом выбирают несколько пар брюк с одинаковым рисунком, Джиен не комментирует и не отказывается их надевать, но искренне не понимает, зачем это. Впрочем, ему не жалко, и он привык доверять в таких вопросах стилистам, потому что они всегда хорошо знают, как им лучше выглядеть на выступлениях.

Для исполнения на телевидении "Stupid Liar" они придумывают совместное вступление, где на словах "Big Bang" стукаются головами. И когда Сынхен впервые на репетиции аккуратно берет его за затылок, чтобы притянуть к себе, а Джиен кладет руку ему на плечо, его захлестывает странное ощущение нереальности происходящего, как будто немного кружится голова и пересыхает во рту. Ощущение накатывает и исчезает моментально, но после Джиен задумывается, почему так. Совсем недавно один взгляд Сынхена мог взбудоражить его до пугающей истомы, а теперь это не значит ничего, кроме необходимости отработать элемент, который нужен в программе, потому что смотрится интересно и фанаты соскучились по GD&TOP.

***

***

Ранним утром в середине апреля после концерта в честь юбилея PSY, где они исполняли несколько новых песен и старые, проверенные временем хиты, обычные для сборных концертов такого формата, Джиена будит телефонный звонок. В комнате темно из-за плотно задернутых штор, и он просыпается медленно и неохотно, весь организм сопротивляется несвоевременному пробуждению, но Джиен превозмогает себя и тянется за телефоном. Ему звонит Топ, и от неожиданности Джиен даже шире раскрывает сонные глаза, переворачивается на бок и отвечает.

- Алло? - хрипло говорит он, тянется потереть лицо и прокашливается, - алло?

- Ты не спишь, - характерным приподнятым голосом с придыханием полуспрашивает, полуутверждает Топ. Джиен понимает, что тот пьян вдребезги, и морщится.

- Я сплю, чего ты ожидал в 9 утра? Ты до сих пор не ложился что ли?

- Не, я решил позвонить тебе, - вздыхает Топ и после паузы торопится продолжить, - потому что ты лидер. Ты умный, и ты все знаешь.

- Что я знаю, Сынхен, ты чего? Ты пьян, иди проспись, нам сегодня еще на один фестиваль ехать.

- Воот... ехать! А говоришь, не лидер, - поучительным тоном тянет Сынхен, - ты все время говоришь, как лидер. Ты зачем на Дэсона ругался сегодня? Он старается, а ты ругаешься...

- И что? Если ему надо, чтобы указывали на ошибки, то я-то здесь причем?

- Я за него переживаю...

- С ним все нормально. Ты бы лучше за себя переживал, - фыркает Джиен, вспоминая, как Топ демонстративно отвернулся и отошел, когда Джиен объяснял Дэсону, как он должен танцевать на "Stupid Liar".

- Я за себя тоже переживаю, - обиженно сопит Сынхен, - я переживаю... Джиена? Может, я зря контракт переподписал? Я не хочу, мне не нравится, я устал...

Джиен окончательно просыпается.

- Эй, ты что такое говоришь? - приподнимается на кровати он, - ты слышал, как саджанним радовался, что все окей и никто никуда не подевался через столько лет? Что за глупости? Тебе кто-то не дает делать то, что ты хочешь?

- Дает... дает, - сопит Топ в трубку. - Только мне не нравится сейчас, что я делаю. Я не знаю, чего я хочу. Вот я тебе и звоню, чтобы у тебя спросить, ты умный, ты лидер...

- Сынхен, я не знаю, чего ты хочешь, - осторожно говорит Джиен, - по-моему, тебе просто стоит пойти поспать.

- Ааа, - тянет Сынхен, - поспать... Может, ты и прав. Джиена?..

- Я? - отзывается Джиен и настораживается, настолько мягкая интонация необычна для пьяного Топа.

- Джи-е-на, - выговаривает Топ по слогам, - я скучаю... я соскучился по тебе. Ты вроде есть... а вроде тебя и нет.

У Джиена пересыхает в горле, и он думает, что, наверное, зря не поставил телефон на беззвучный режим, некоторые вещи лучше не знать, крепче спаться будет. Он молчит до тех пор, пока Сынхен снова не вздыхает, и по этому звуку ему кажется, что тот почти протрезвел.

- Сынхен, я... я здесь. Все в порядке. Иди спать, пожалуйста. Давай завтра поговорим.

- Завтра... - повторяет Сынхен упавшим голосом, - я, наверно, завтра даже не вспомню, что звонил. Извини, если разбудил. Спасибо тебе. Извини еще раз.

И он отключается, оставляя Джиена растерянным донельзя. Джиен кладет телефон на тумбочку, зарывается в подушку и смятенно думает, что некоторые люди и большие дозы спиртного принципиально не совместимы. Пьяный Топ может звонить куда угодно - менеджеру, Дэсону, бывшей девушке, записывать сообщения для UFO, но Джиену в таком состоянии он не звонил уже очень давно.

На следующий день Топ почти все время не снимает темные глухие очки, а когда снимает, Джиен убеждается, что он почти совсем пришел в себя. Но ему все равно не избавиться от озабоченности и желания периодически посматривать на Сынхена, чтобы убеждаться, что все в порядке и он может работать. Сынхен замечает, как часто Джиен на него оборачивается и отвечает ему хмурыми быстрыми взглядами.

***

На ближайшем радио шоу Пак Сухен спрашивает его, кого из одногруппников он мог бы назвать роковым мужчиной. Джиен смущается, уточняет, нельзя ли обойтись без этого вопроса, а потом неожиданно отвечает честно. Это Топ, и все шумно соглашаются, а Джиен, желая лучше выразить мысль, добавляет, что в свое время он почти влюбился в Сынхен-хена, быстро и очень сильно, и что если бы он все-таки был девушкой, то, без сомнений, хотел бы с ним встречаться. С этого момента что-то в очередной раз неуловимо меняется в их отношениях, Джиен понимает, что ему удалось по-настоящему смутить Топа, который почти не меняет выражения лица, когда на него смотрит, но все-таки там, в самой глубине его глаз мелькают редкие мягкие искорки, означающие, что в нем что-то происходит. Джиен думает, что ему это нравится.

"Infinity Challenge", в котором они снимаются на следующий день, вопреки всеобщим ожиданиям становится настоящим приключением. Джиен долго не может вникнуть в смысл происходящего и то, как будет правильно себя здесь вести. Ему непонятно, зачем конкретно они, которые не умеют по-настоящему развлекать зрителей, нужны в этой конкретной программе, ему бы гораздо больше понравилось просто сидеть и разговаривать об альбоме, только что выпущенном специальным изданием, или о будущих планах, или о чем угодно еще, но менеджер непреклонно кивает головой, Джиен смиряется и старается изо всех сил. Если только представить, что себе сейчас обо всем этом думает Топ, сидя перед толпой стаффа, камерами и микрофонами, которые нависают сверху, наверное, можно испугаться, Джиен еще не в самом худшем положении. Но ночью, когда они приезжают на набережную, а потом на площадь Гванхванмун, соревнование, которое и есть суть программы, вдруг по-настоящему захватывает их, они смеются от души и на самом деле переживают за его исход. Периодически Джиен даже забывает про камеры, замечая их внезапно в самый последний момент, когда объектив уже настойчиво смотрит прямо ему в лицо. Это похоже на мальчишеские игры на школьном дворе, когда ему еще не нужно было каждый день ездить на тренировки в YG, и они могли бегать друг за другом стенка на стенку, разгадывать хитрости противника и продумывать собственную стратегию. К концу даже Топ расслабляется и на полном серьезе строит демонические глазки боссу команды соперников, Джиен наблюдает за ним с удовольствием, не думая о том, чтобы контролировать собственное выражение лица. Они проигрывают, но им все равно до одури весело, и всю дорогу домой в машине стоит оживленный гул. Они обмениваются впечатлениями, а Джиен улыбается, смеется и прячет лицо в ладони, когда речь заходит о том, как же они все-таки умудрились проиграть, несмотря на кажущееся решающим преимущество.

Вскоре они улетают на фестиваль SBS, который проходит на Чеджу. Кажется, там собирается большая часть всех идолов Кореи в принципе, на улице шумно, ветрено и весело, Джиен стоит рядом с машиной под ярким солнечным светом и впитывает его всей кожей. У них в планах еще поездка на картинг, и Джиен думает о нем с удовольствием, хотя ему еще и довольно неловко от того, что туда из всех пятерых получается выбраться только у него и Топа. Вообще в эти дни Джиену все время с ним немного неловко, ощущение такое, как будто он уже почти раскрывает рот, чтобы что-то сказать, и не знает, верные ли слова просятся на язык, с верной ли интонацией прозвучит голос, и как Сынхен будет воспринимать то, что он скажет и как посмотрит. Наверное, Сынхен воспринимает все как всегда, Джиену кажется только, что тот чуть сильнее зависает в такие моменты, как будто обрабатывает немножко больший объем информации, чем можно бы было предположить. Но в целом Джиену нравится находиться рядом с ним, несмотря на неловкость, случайно соприкасаться плечами и пальцами, и видеть, как Сынхен будто бы на доли секунды замирает где-то глубоко внутри, реагируя.

К концу промоушена Джиен уже чувствует себя как выжатый лимон, не снимает черные очки на фанмитингах даже если очень просят, и вечерами зовет Сынри поваляться с ним на диване, пока смотрит какое-нибудь несложное кино, потому что ему хочется кого-нибудь обнимать. Сынри валяется, гладит Джиена по плечам и по голове, делает ему горячий чай и таскает вкусные булки. Джиен находит в себе силы только слегка улыбаться, благодаря, но макне не хочет благодарностей, его больше волнует, когда наконец Джиен позволит себе отдохнуть. Иногда они так и засыпают в обнимку перед телевизором, Джиен прижимает донсэна ближе к себе и прячет лицо ему в шею. Сынри ворчит на него, что он совсем себя измотал, и укладывает их удобнее, подтыкая плед с обеих сторон.

***

***

Промоушен заканчивается в первых числах мая, и сразу же они вылетают в Японию. Вроде бы это здорово, Джиен любит Японию, любит смену обстановки и атмосферу чужой страны, но привычное радостное предвкушение все никак не возникает. Он сидит в отдалении в аэропорту и ждет, когда его позовут, у него болит голова и очень хочется спать. Даже здесь его находит какая-то фанатка и просит сфотографироваться, Джиен смотрит на черные очки, которые держит в руках, жалея, что снял, и холодно отказывает.

Он любит фанатов на концертах, у него отличные отношения с руководителем их фан-клуба и теми, кого он часто встречает у студии, потому что они хорошо знают границы и готовы сами защищать его личное пространство. Но в такие моменты он все-таки не может перестать мимолетно неприятно удивляться тому, как желание ухватить небольшой кусочек приватной жизни оппы может оказываться сильнее привычки соблюдать элементарные правила приличия.

***

Япония, как всегда, оказывается совершенно чужой и совершенно прекрасной. От дома отличается все - воздух, городские улицы, магазины, люди, отели и залы для репетиций, чужой язык постоянно как будто бы висит вокруг, Джиен слушает его как незнакомую музыку и почти не пытается понимать. В очередной раз внезапно выясняется, что он не самый популярный участник группы, это весело, странно и непривычно. На телевидении он хмуро молчит и с важным видом кивает в такт интонациям, которые знакомо переливаются у Сынри и Енбэ, когда они говорят на японском. Как и все, он смеется над немножко детским выражением лица Топа, когда тот, не понимая ни одного слова из только что сказанных, улыбается в камеру и говорит что-нибудь нелепое, что совершенно не подходит моменту, но зато входит в список фраз, которые Сынхен успел выучить.

***

Перед первым концертом в Осаке, заходя в гримерку, Джиен видит, как Топ неподвижно стоит перед коробкой с украшениями для сегодняшнего выступления и рассматривает то, что держит в руках. Он подходит и заглядывает ему через плечо - Сынхен задумчиво гладит пальцем кромку подвески в форме зайчика, которую сегодня тоже собирается надеть.

- У нее крупнее цепочка, - замечает Джиен, кивая на громоздкие металлические звенья, лежащие у Сынхена на ладони.

- Ага, - соглашается Топ, - и она короче, чем твоя и немного другого цвета. Я надевал ее еще на Big Show, как только ее доделали.

- Офигеть, - усмехается Джиен, - как вовремя. Они бы еще через год сделали.

Он берет ее у Топа из рук, задумчиво качает на ладони, будто бы взвешивая, рассматривает переливы камней на плоской поверхности подвески, а потом кидает обратно в коробку.

- Мне больше нравилось, когда они были разные, - говорит Джиен и отворачивается в поисках менеджера.

***

Концерт проходит странно - Джиен никак не может искренне, по-настоящему включиться, он улыбается, машет руками и старается привычно следовать всем правилам хорошего фансервиса, но удовольствия не получает. То ли аудитория не отвечает ему теплой яркой волной безусловной любви в отличие от того, как происходит дома, то ли мешает языковой барьер, из-за которого он не может ни толком поговорить с ней, ни попытаться ее раскачать, то ли что-то еще, но ему не очень нравится происходящее - в прошлый приезд все было по-другому.

А потом оказывается, что Япония сегодня - для медленных, рвущих душу песен о расставаниях, Джиен чувствует, как внутри поднимается горячая эмоциональная волна, с которой поется по-настоящему и от души. Он слушает Топа, с другой стороны сцены громко и сильно читающего в микрофон пронзительные строки, и расслабляется, позволяя себе плыть по течению и чувствовать, как в груди переворачивается что-то острое и колючее, от чего хочется прикрывать глаза и протягивать руку в зал, делясь ощущением. Он словно вытанцовывает из себя самую душу, с каждым движением отдавая еще один маленький кусочек наружу, и краем глаза замечает остановившийся взгляд Топа, который смотрит будто бы через него. Джиен прикрывает глаза и выгибается чуть сильнее, чтобы добиться еще более однозначной реакции.

На "Stupid Liar" ему танцуется легко и свободно, он наконец-то слышит зал и улыбается проникающему в самую глубь ощущению двусторонней связи, которое по-настоящему можно прочувствовать только вот на таких больших концертах. На случайном движении, резком чуть более чем обычно, у него неожиданно подворачивается нога, и так сильно, что в бедро стреляет, а потом нога отнимается. Отнимается напрочь, совсем и вообще. Джиен пробует опереться на нее, содрогается от внезапной пронзительной боли и пугается - впереди еще почти целое отделение концерта, несколько как назло быстрых песен, на которых ему полагается прыгать и бегать по залу, и чем больше, тем лучше. Одногруппники обеспокоенно поглядывают на него, Джиен еле заметно качает головой и неуклюже ходит из стороны в сторону, соблюдая рисунок танца, как может, и пытается расходиться. Расходиться не получается, получается почти хромать, и он опускается на пол в подходящие и не очень моменты, чтобы передохнуть. К той части сцены, которая выступает в середину зала, он прыгает практически на одной ножке - иногда выходит опираться на обе так, как будто все нормально, но в бедро тут же снова стреляет, и Джиен сдается. Он опускается на самый край сцены и поет сидя, надеясь отдохнуть. Рядом присаживается Топ с непроницаемым взглядом профессионала, умеющего отлично делать лицо, открыто смотрит в зал и улыбается. Джиен чувствует, как внутри мельком появляется и сразу же уходит благодарность в ответ на заботу и попытку спасти ситуацию, они сидят рядом вдвоем и поют в зал, как будто так и надо.

За сценой к Джиену сразу тянутся озабоченные руки - Джиен-а, что случилось, он объясняет и пытается собраться. Ему уже совсем не больно, только очень страшно - Encore начинается с "Gara Gara Go Go", с того, как они выпрыгивают из-под сцены на поднимающихся подставках, и мысль о том, что же делать, если он потом не сможет ходить совсем, настойчиво бьется в голове, ужасая. Но все проходит более менее хорошо, он даже чуть-чуть расхаживается в течение песни, а потом макне привозит ему одну из тележек, на которых они с Топом ездили на "Knock Out". Джиен тяжело опирается на ее ручку и вытирает пот со лба.

Когда его везут в больницу на рентген, он сжимает зубы, разминает бедро и думает, что после окончания тура они больше никогда, никогда не будут выступать со "Stupid Liar", для которой на этих дурацких движениях с подворачиванием ног больше всех настаивал он сам. В больнице оказывается, что это все-таки только небольшое растяжение и вывих, который тут же вправляют, ему накладывают гипс и говорят, чтобы поменьше напрягался. Джиен расцепляет зубы, осознает, что его трясет, и выдыхает, а после на вечеринке напивается почти до невменяемости.

***

Оставшиеся концерты проходят и лучше, и сложнее одновременно. Лучше, потому что на нервах Джиену даже веселее выступается, они много шутят и часто радуют аудиторию фансервисом, а в день рождения Енбэ поздравляют его прямо на сцене. Сложнее, потому что на самом деле даже с бандажом он ходит с трудом, когда рядом нет камер. На репетициях и концертах ногу обезболивают, и Джиен почти забывает про нее, но только почти, и когда тур заканчивается, он чувствует облегчение и очень хочет поскорее улететь домой.

В Корее его врач приходит в ужас, долго ругается и в красках сердито описывает, к чему могут приводить недолеченные вывихи, Джиен кивает и не отвечает ничего. Ему кажется, что он устал так сильно, что необходимость сидеть дома и как можно меньше двигаться его даже радует.

В конце мая в университете Данкук Big Bang выступают вчетвером, и когда Сынри приезжает домой, на вопросы о том, как все прошло, он может только смеяться в ответ и махать руками - ужасно, это было ужасно, никогда не делай так больше. Джиен зыркает на него из-под бровей, насупившись и решая с самим собой, стоит ли обижаться, и не обижается. Сынри рассказывает, как на сцене без него пусто и иногда непонятно, что делать и куда идти, и как Топ-хен пытался пару раз читать его текст, и как их постоянно спрашивали, где же лидер и просили передать ему пожелания скорейшего выздоровления. Джиен подпирает подбородок рукой и улыбается, глядя на раскрасневшегося макне.

Вскоре Сынри уезжает домой. Иногда у Джиена остается менеджер, который готовит поесть и выговаривает за пустой холодильник, а в остальное время он валяется дома один, смотрит по телевизору репортажи с Baeksang Awards, где Топ получает сразу две премии за роль в "Into The Fire", и обнимает подушку. Сынхен уставший, невозможно родной и какой-то очень нежный, Джиен кусает губу и не может понять, где и когда он пропустил очередное изменение в нем и что это значит, и ему очень хочется его увидеть.

Пару раз Топ все-таки приезжает, шутит и басом рассказывает что-то буднично-несерьезное, а потом внимательно смотрит на Джиена и тянет его на диван, поваляться. Он укладывает его щекой на собственное плечо и гладит по голове, аккуратно и медленно, и Джиен прижимается к нему, обнимая и не желая ни о чем разговаривать. Ему нравится засыпать у Топа в руках, он сердито возится, выискивая место поудобнее, а потом закрывает глаза.

***

***

Утром 31-ого ему звонит Сынри и плачет в трубку, Джиен холодеет и просит макне успокоиться и объяснить толком, в чем дело. Сынри справляется только с тем, чтобы попросить его выйти в интернет, Джиен бросается к компьютеру и открывает браузер. Заголовки новостей плывут у него в глазах, он может прочитать только "Дэсон" и "умер", и больше не может разобрать ничего, не сразу понимая, что это из-за слез, которые сами собой текут у него по щекам. Он опускается в кресло, вытирает глаза, вчитывается в длинный текст, где описывается, как Дэсон переехал еле живого после предыдущей аварии мотоциклиста, который в итоге умер, и тянется за телефоном, чтобы позвонить Дэсону. Когда тот не отвечает ни на первый вызов, ни на второй, ни на десятый, Джиен растерянно опускает трубку и понимает, что случилось что-то, чего уже никак нельзя исправить.

***

Всю следующую неделю Джиен усиленно пытается забивать себе голову делами, которых вообще-то не так и много, как ему бы хотелось. Они встречаются с Пак Минсу в YG, репетируют для фестиваля Infinity Challenge песню, которую Джиен писал все предыдущие два месяца, и готовят выступление. Минсу меряет костюм Топа в крупную красно-белую клетку, который тот надевал для GD&TOP-отделения на концертах Love&Hope Tour, Джиен думает мимоходом, что Сынхену этот костюм идет намного больше. Минсу смеется над собой и собственными короткими ногами, для которых штаны Топа слишком длинны, и девушка из стаффа приседает около него, прикидывая, стоит ли их подшивать. Джиену не смешно, ему не хочется улыбаться даже ради Минсу-хена, к которому он вообще-то отлично относится, и он отворачивается, опуская глаза. Между делом к ним заходит Бом, которая тоже участвует в выступлении, здоровается с Минсу и стоит в углу, притихшая и потерянно улыбающаяся только одними уголками губ. В эти дни в YG вообще очень тихо и как-то мертво, отсутствует обычный веселый гомон, и даже трейни стараются тише бегать по лестницам.

Через несколько дней к ним в гости приезжает Дипло, они устраивают ему экскурсию по студии, слушают пару новых сэмплов, который тот привез с собой и, конечно же, хвалят их. Джиену даже на самом деле что-то нравится, но в голове совершенно пусто, никаких ассоциаций с возможным текстом или хотя бы мотивом не возникает даже близко. Он копирует сэмплы к себе на телефон, надеясь позже все-таки их расслушать и придумать что-нибудь достойное того, чтобы показать этому отличному американскому чуваку, с которым у них вышла здоровская "Knock Out".

Дэсон все время проводит в своей комнате и никого к себе не пускает. Енбэ говорит, что он не выходит даже поесть, и они часто сидят втроем у Джиена и Сынри, потому что дома ему находиться слишком тяжело. Они молчат и иногда обсуждают новости, прикидывая, как можно вытащить Дэсона из добровольного заточения, что сказать или сделать, чтобы ему стало хоть немножечко легче, и ни одна из идей не кажется им действительно достойной хотя бы попытки. Когда в один из таких вечеров приезжает Топ с целым пакетом бутылок, они согласно напиваются вчетвером, не чокаясь и не придумывая тосты, и даже не улыбаются грустным шуткам, которые иногда как обычно получаются сами собой.

В середине июня Джиена вызывают в полицию. Он хмуро думает, что в эти дни ее внимание к Big Bang явно преувеличено - расследование дела Дэсона не приблизилось, похоже, даже к середине, обнародование результатов вскрытия тела мотоциклиста снова отложено, и даже сам Ян Хен Сок не может сказать Джиену ничего определенного, только разводит руками. Вместе с менеджером Джиен приходит в отделение, и они долго ждут в коридоре, Джиен мерзнет и мрачно смотрит на снующих туда-сюда людей в форме. Он думает, что, как это ни удивительно, за многие годы именно это место оказывается первым в Корее, где нет его знакомых и нет людей, которые могли или хотели бы его узнавать. Он просто становится одним из многих, кто не привлекает к себе какого-то особенного внимания, и даже из далеких углов на него не показывают пальцем и не хотят сфотографировать. Это оказывается очень странно, непривычно и контрастно с тем, как он чувствует себя обычно, он поправляет свои черные очки на пол-лица и упирается локтями в колени. Если бы не общая давящая атмосфера, ожидание неприятного разговора и неизвестность, что за ним последует, он бы мог сказать, что это ощущение ему даже нравится.

После того, как у него берут анализы для определения, не принимал ли он каких-либо запрещенных законом веществ, с ним разговаривает следователь, и здесь Джиену пригождаются все его навыки управлять собственным лицом. Однако это оказывается в разы сложнее, чем перед камерами, где он всегда заранее знает, что и зачем хочет отыграть. Никто не может ему сказать, как нужно держаться на допросе, какое впечатление лучше произвести и какой образ для себя выбирать. Он ведет себя исключительно так, как подсказывает интуиция, и все равно потом остается недовольным, потому что не понимает, что означает реакция, которую он получает, какая она могла бы быть еще, если бы он вел себя по-другому, и какая была бы уместной и полезной в этой ситуации вообще. Это давит на него, ему кажется, что где-то он совершенно точно все-таки ошибся, но определить, где и в чем, никак нельзя, что совсем не добавляет оптимизма. Ему говорят, что результатов нужно ждать еще месяц, и что с ним свяжутся. Дома Джиен полдня отмокает в горячей ванне и пытается избавиться от грызущего изнутри ощущения неприятной холодной тревоги, которая никак не желает уходить.

***

***

Когда Топ в очередной раз остается у него на ночь, с утра Джиен просыпается первым. Он приподнимается на локте и долго рассматривает спящего Сынхена, пока тот не открывает глаза. Джиен улыбается сонному Топу и прикладывает палец к его губам, чтобы ничего не говорил. У Сынхена в глазах мелькает интерес, и он чуть наклоняет голову, готовый слушать то, что Джиен собирается ему сказать.

- Знаешь, мне кажется, я и правда был в тебя влюблен, - задумчиво произносит Джиен, - не "почти" или "как бы", а на самом деле, как это и бывает.

Он делает паузу, и Сынхен вытягивает губы вперед, как будто хочет поцеловать ему пальцы.

- Это сложно объяснить... - голос Джиена колеблется, словно он сомневается, правильные ли слова подбирает, - но теперь все по-другому. Когда случается что-то такое... серьезное. Страшное. Многое вдруг становится неважно.

Джиен не знает, как передать это ощущение, но ему кажется, что если он найдет хотя бы пару верных, нужных слов, Топ его услышит. Ему хочется сказать, что влюбленность - суетливое чувство, хотя и приятное, и во много раз хуже него - ядовитое желание уязвить и сделать больно в ответ, которое почти невозможно контролировать. Но они очень забивают голову, а на самом деле там внутри, если хорошо слушать, то можно услышать что-то совсем другое. Последнее время ему кажется, что он впервые видит Сынхена так близко и так ясно, и так четко понимает, что тот чувствует или думает. Ему хорошо с ним так, как только может быть хорошо в эти дни, когда на самом деле все очень плохо.

Джиен почти не может работать, поездки в студию оборачиваются бессмысленным копанием в компьютере в попытках найти что-нибудь, что его зацепит. Он заходит на съемки к 2ne1 и фотографируется с Дарой ради хохмы, спускается в столовую, чтобы поесть, и с трудом запихивает в себя хотя бы полпорции. А вечером они смотрят фильмы, говорят о важном и не очень, и Джиену становится спокойно и как-то очень просто. Вокруг этого ощущения не наслаивается суматоха сложных эмоций, не нужно куда-то бежать или по минутам рассчитывать отдых, это одновременно утомительно своей непривычностью и очень естественно. И Сынхен почему-то вдруг неожиданно точно вписывается в такое времяпрепровождение, как будто они по-прежнему живут все вместе. Енбэ, который часто тусит с ними, добавляет этому ощущению правдоподобности, и не хватает только Дэсона.

В один из таких протяжных, не наполненных смыслом дней Джиен красит волосы в черный цвет и думает, что теперь все они вчетвером темные, так не было уже очень давно, а потом с ужасом понимает, что не может вспомнить, какого оттенка сейчас волосы у Дэсона. На память приходят только опущенные ресницы, дрожащие на щеках, а потом сразу сощуренные узкие глаза, которых совсем не видно, когда Дэсон смеется. Воспоминания наслаиваются одно на другое, Джиену очень хочется пойти к Дэсону и стучаться в его комнату до тех пор, пока он не откроет, с настойчивой просьбой - пусти, пожалуйста, я не могу вспомнить, какого цвета у тебя волосы. Даже в мыслях это звучит так страшно, что Джиен сейчас же встает и идет к Енбэ, потому что в пустой квартире с закрытой дверью в комнату Дэсона не может быть лучше, чем сейчас ему, и вряд ли Енбэ откажется от компании. Енбэ открывает ему и наливает чай - Дэсон уже несколько дней как уехал к родителям, и на самом деле без него в общежитии легче.

А потом и Енбэ уезжает в Японию, оставляя Джиена с обоими Сынхенами наедине. Если Топ не пристает к Сынри, то Сынри пристает к Топу, Джиен искренне веселится, когда смотрит на них вдвоем, и думает, что самый старший и самый младший составляют удивительно гармоничную пару. Один будет все время молчать, другой - все время говорить, они будут ловить друг друга на многозначностях, заложенных в слова и прикосновения, и оборачивать их в невинные уколы, а на самом деле - проявлять таким образом ровное настойчивое внимание друг к другу. Джиен греется в его тепле и внимательно слушает, как Сынри подробно рассказывает о делах в академии, о своих планах, возможной прибыли и планах на нее, и иногда переглядывается с Топом, чуть заметно качая головой. А потом Сынри уходит в клуб, или к другу, или к девушке, и Джиен остается с Топом вдвоем.

Объяснить это невозможно, но очень хочется, Джиену кажется, что эти ощущения все время конденсируются в воздухе вокруг, словно повисают каплями, которым все никак не упасть, и он пытается выразить их словами, потому что боится, что они растворятся, исчезнут и получится, что их и не было вовсе.

- Как будто шелуха осыпалась, знаешь, - он качает головой, - было так много всего, а стало так мало. И я ведь совсем не представляю, что дальше будет. Как Дэсон... что там решат. И как будем мы.

Топ смотрит на него внимательно и грустно, уже совсем проснувшийся, и моргает часто, словно где-то глубоко внутри него уже собираются слезы. Джиен мотает головой.

- Не надо, не плачь, - шепчет он, - а то я тоже заплачу. Я все время хочу заплакать, когда вижу, как плачешь ты. Так нечестно.

Джиен коротко улыбается, наклоняясь и целуя Сынхена в губы, впервые за несколько месяцев, и Сынхен закрывает глаза. А потом они встают, собираются и едут на съемки рекламы, в конце концов, в Big Bang пока еще остается кому работать.

***

Июнь заканчивается фестивалем LG, где они выступают вчетвером, и Джиен даже не заботится тем, чтобы скрывать эмоции - фанаты все знают, фанаты поймут. И фанаты понимают, аудитория очень волнуется, когда кто-то вдруг откуда-нибудь неожиданно кричит "Дэсон", если ему кажется, что он его видит. Порой Джиену все-таки хочется плакать, и когда они на партии Дэсона в "Lies" опускаются на колени, он прижимает руку к груди и мысленно просит кого-то очень сильно, даже не зная толком, кого - пожалуйста, пускай у него все будет хорошо.

***

В начале июля от жары становится можно спастись только в помещении или автомобиле, ее не прогоняют даже постоянные дожди и гроза, которая проходит над Сеулом внезапно и сильно. Джиен включает в машине кондиционер на полную и не может избавиться от желания носить черные шляпы и черные кофты, как будто бы пытается соблюдать траур по кому-то или по чему-то.

Он снова и снова повторяет танец к "Heartbreaker", которую раз в полгода нет-нет и где-нибудь исполняет, сдувает мокрые пряди со лба, и присаживается на скамейку, когда приходит Топ. Через несколько дней они снова будут выступать как GD&TOP, и совместные песни еще надо по-хорошему репетировать и репетировать, особенно те, с которыми они не были на сцене уже добрых полгода. Стайка девочек из подтанцовки хихикает над чем-то в углу, пока Сынхен стоит перед зеркалом в тишине и шевелит губами, повторяя про себя слова для какой-то песни, и Джиен переводит взгляд на свои вспотевшие ладони. Он вытирает их о штаны, прислушивается к себе, обнаруживая там все тоже насыщенное спокойствие последних дней, и встает, чтобы включить музыку. Сынхен внимательно смотрит на него в зеркало, Джиен кивает ему в ответ и легко улыбается.

***

Вечером, когда заканчивается кино, которое они смотрели по телевизору, Джиену не хочется вставать с дивана, где они с Топом валяются, даже чтобы дотянуться до пульта, лежащего на полу. Он лениво слушает звонкий и веселый голос актера, озвучивавшего рекламный ролик, и думает, что им бы стоило добавить к этому голосу английский акцент, получилось бы гораздо интереснее. А потом до пульта дотягивается Топ, и в комнате повисает тишина.

- Джиена?.. - коротко зовет Сынхен, и Джиен вопросительно приподнимает голову с его плеча.

- Джиен, - Топ вдумчиво повторяет его имя и после маленькой паузы добавляет тем же обычным, очень будничным тоном, - давай займемся сексом?

- Ты хочешь меня? - простодушно переспрашивает Джиен, чуть приподнимаясь на локте и пытаясь заглянуть Топу в глаза. Тот лежит, запрокинув голову в потолок, его лицо спокойно и расслаблено, он не смотрит на Джиена и через мгновение медленно опускает ресницы. Джиен возвращает щеку обратно на нагретое место на его плече и легонько улыбается. А потом Топ вместо ответа берет его за руку и кладет ладонью прямо себе между ног, поверх напряженного члена, и что-то будто взрывается у Джиена в голове. Сынхен невозможно твердый, горячая плоть обжигает Джиена даже через ткань, и контраст неподвижной расслабленности Сынхена и этого жара заставляет Джиена задохнуться. Ему очень хочется вскрикнуть, сердце начинает биться сильно и быстро, и он открывает рот в попытке набрать побольше воздуха, а потом коротко стонет, выдыхая. Топ ждет еще немного и приподнимается, почти вытаскивая из-под него руку.

- Я хочу, чтобы тебе было хорошо, - говорит он, обнимая его за плечи.

- Мне хорошо, - улыбается Джиен, но Топ отрицательно качает головой.

- Ты не понимаешь, - упрямо говорит он, и Джиен видит, что он невозможно серьезен, - это ответ на твой вопрос. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Тебе. Хорошо.

Сердце Джиена сильно стукается о грудную клетку и замирает, он зачарованно смотрит на Топа, медленно кивая и показывая, что услышал.

- Завтра? - предлагает Сынхен и закусывает губу. Джиен опускает на нее взгляд и думает, что завтра он узнает, каково это - заниматься сексом с таким Топом, и эта мысль оказывается безумно волнующей и неожиданно громкой, он ошеломленно слушает, как она бьется в голове, и удивляется ее звучности.

- Завтра, - кивает Джиен. Глаза Топа глянцево блестят, и Джиен улыбается ярко и широко. Точное знание, что это - будет, и когда это будет, радует его необычайно сильно.

***

***

Реальный секс превосходит все ожидания Джиена в стократ. Они начинают взахлеб целоваться сразу же, как Джиен закрывает дверь в свою комнату, и понимание, что сегодня можно все, совсем все, кружит голову почище самого крепкого алкоголя. Сынхен засовывает руки ему под футболку, и у Джиена возникает ощущение, что они вплавляются в него, настолько это горячо и совершенно естественно, чувствовать их на спине под лопатками, куда они ложатся ровно и точно, как будто так и было задумано. В этот раз поцелуй больше похож на соревнование, кто окажется сильнее, настойчивее, плотнее обнимет или крепче сожмет пальцы в волосах. Джиен обхватывает Топа за шею и тянет на себя, и они вместе так и пятятся назад, чтобы наткнуться там на кровать.

Джиену хочется кричать, рычать и кусаться, хочется трогать Топа сразу и везде, и это чувство бурлящей внутри настойчивой силы постепенно его здорово расслабляет, когда он перестает пытаться выразить ее в движениях и начинает просто пропускать через себя. Он выгибается под Топом на кровати, когда тот целует его в шею. Сынхен ошеломительно нежный, но очень сильный, и ему невозможно возражать или сопротивляться, можно только вместе идти туда, куда он ведет обоих. Джиен делает это с восторгом, впитывая и наполняясь этой уверенностью до донышка, и в ответ внутри зарождается яркая громкая радость, он гладит Сынхена по спине, не сдерживая громкие стоны.

Джиен чувствует, как Топ реагирует на каждый из них, не смущаясь и не закрываясь, он смотрит откровенно и прямо, и берет Джиена за подбородок, чтобы повернуть к себе и замереть на мгновение, глаза в глаза. Этот взгляд проникает Джиену в самую душу, и у него в голове проносится запоздалая мысль, что Сынхен еще никогда, никогда не подпускал его так близко, не открывался ему настолько сильно и честно, всем самим собой. Это огромное и однозначное доверие будто бы подламывает Джиена, выбивая почву из-под ног, ему кажется, что он стремительно куда-то падает. Но это не плохо или неприятно, потому что Сынхен здесь рядом с ним, настолько вместе и близко, как никогда, и если он падает, то Сынхен падает вдвоем с ним, и тогда это уже больше похоже на полет. Ему очень хочется постараться в ответ быть нежным и ласковым, гладить Сынхена по лицу и целовать невесомо, но в этот момент тот проводит раскрытой ладонью Джиену по животу и груди, чтобы потом дотронуться до ключицы, и Джиена будто бы ударяет током, из головы вылетают и доверие, и нежность вместе взятые, и ему снова хочется кричать.

Когда дело почти доходит до секса, и Джиен тянется за презервативом, чтобы надеть его на Топа, он замирает на секунду, чтобы позволить себе порассматривать его еще совсем немного. Сынхен, который вечно застегнут на все пуговицы и даже в танцевальный класс приходит в пальто, сейчас лежит полностью голый на кровати, подогнув ноги и закрыв глаза, и выглядит безумно крышесносно. Настолько, что Джиен перестает понимать, чего больше хочет - уже наконец наклониться над ним, чтобы начать медленно опускаться и пропускать в себя миллиметр за миллиметром, или взять его самому, так, чтобы обязательно смотреть ему прямо в лицо, на широкие брови вразлет, подрагивающие ресницы и испарину на лбу. Но позже, когда Джиен уже совсем привыкает размеренно двигаться на нем так, чтобы не делать себе больно, Сынхен вдруг открывает глаза, останавливает его и переворачивает, и Джиен видит, как в его взгляде горит откровенное, неунимаемое желание. Черты его лица заостряются, как будто важным теперь оказывается исключительно целеустремленно следовать за этим желанием, а все остальное уже несущественно вообще, и Сынхен начинает двигаться в нем сильно, быстро и очень чувствительно. Капля пота срывается с кончика его носа и падает Джиену куда-то на шею, он этого не чувствует, потому что его собственная горячая кожа ровно настолько же влажная.

Когда они кончают один за другим, и после Джиен расслабленно водит пальцем по мокрой груди Сынхена, он думает, что хочет еще, а потом еще, и может быть, после еще один раз. Их хватает еще на два, а в душ приходится идти уже утром.

***

На фестивале Gmarket, куда Сынхен одевает смешную большую кепку и кожаную куртку с черно-желтым рукавом, они исполняют вообще все совместные песни с их альбома за раз - кроме "Intro". Джиен замечает вдруг, что они не просто иногда переглядываются на сцене, а порой даже по-настоящему улыбаются друг другу, ненароком и еле заметно, но очень и очень откровенно. В этот момент он думает, что у слов "Double combo" теперь появляется еще одно, какое-то совершенно особое значение, это и удивляет его до ступора, и радует очень детской, непосредственной радостью.

***

Они летают в Японию, потом возвращаются в Корею, и на всех выступлениях в эти дни Джиен с удовольствием наблюдает за Топом - тот необычно расслаблен и доволен, он как будто бы светится изнутри и улыбается мягко и глубоко, очевидно получая удовольствие от нахождения на сцене даже при всей неприятности того, что их там по-прежнему четверо. Джиен прислушивается к нему, прислушивается к себе и обнаруживает там похожее чувство, ему хорошо и легко, как будто все дырки, которые периодически возникали в его душе то тут, то там, заполнились сами собой. От этого ощущения не хочется улыбаться, им не хочется делиться, его хочется только перекатывать изнутри, чтобы полнота момента становилась еще ярче.

***

Вскоре саджанним сообщает, что есть вполне реальная надежда решить проблемы Дэсона миром - с семьей погибшего мотоциклиста уже почти удалось договориться, и они вздыхают немного свободнее. Становится можно упоминать, что вообще-то Big Bang бы хотелось выступать впятером, что они очень скучают по Дэсону и то, что у них есть сейчас - это все-таки не тоже самое, что должно было бы быть. Часть партий Дэсона исполняет Сынри, Джиен думает, что в принципе в качестве временной меры это звучит даже неплохо.

Они летают в Сингапур, где воздух горячий и очень влажный, и идет дождь. Все вокруг говорят на английском, Джиену странно и непривычно это слышать, слова стучат вокруг и дробятся на маленькие округлые звуки. Он уточняет у Енбэ, как можно сказать вот это и это, и со знанием дела кивает, когда за ними переводят то, что они только что сказали на корейском.

С Топом все становится немножко странно - все совершенно точно хорошо, Джиен чувствует, что наконец-то они нашли подходящий для взаимодействия формат, который позволяет им хорошо слышать друг друга наедине, понимать друг друга с полуслова рядом с другими людьми, и почти-почти переглядываться на моментах, которые вызывают в них одинаковую реакцию. Только Джиен никак не может сложить в голове, как же точно надо вести себя рядом с ним, чтобы это выглядело более естественно, и постоянно съезжает на давнюю привычную манеру поведения, когда Топ где-то сам по себе, и он где-то сам по себе. Проблема в том, думает Джиен, что в эту манеру поведения не вписывается его собственная слишком быстрая реакция на слова Сынхена, или его жесты, которые тот использует, если не может объясниться на английском или японском. Или мимолетные взгляды, которые они кидают друг на друга на публике, чтобы сразу же отвести глаза, будто бы обжигаясь - Джиен пытается заставить себя смотреть дольше, но в итоге обычно все получается еще хуже. Ему кажется, что Сынхен все время в уме либо перемножает трехзначные числа, либо совершенно точно решает похожую проблему, смотря поверх его головы на пресс-конференции, где они объявляют о сформированной вместе с Avex новой компании Ygex, или стоя за спиной с растерянным выражением лица, которое обычно для него в Японии, но необычно среди своих, когда выключены камеры.

***

***

В конце июля съемки рекламы для North Face в Новой Зеландии становятся настоящим, реальным и захватывающим приключением. Джиен одевается в аэропорт по дороге туда в спортивном стиле, потому что ему нравится предвкушение холода, зимы и свежего горного воздуха, и цепляет на шею свои наушники от Beats by Dr.Dre с маленьким GD&TOP-зайчиком, который на самом деле уже не актуален, потому что месяц назад они сделали новую эмблему для их альбома.

Смена обстановки, чужая страна и настоящая горная сухая зима раскрепощает их, они мерзнут, дурачатся и веселятся не только по сценарию, но и между съемками. Пешие путешествия по горам оказываются утомительными, но Джиена восхищает яркое солнце, которое слепит глаза и отражается от заснеженных вершин. Топ хочет пить и засовывает себе в рот пригоршню снега, Джиен хохочет и снимает его на свой телефон, чтобы осталось на память. Вечерами они пьют горячий чай в домике, в котором живут, отдыхают и смотрят кино на ноутбуке, а ночью Джиену очень хочется выползти из-под одеяла и перебраться к Топу, но нельзя. Он знает, что Сынхен с утра думает о том же самом, и легонько улыбается ему, показывая, что все в порядке и дома они обязательно наверстают. Обниматься перед камерой, играя счастливую свободную молодежь, оказывается очень смущающе и даже чуть-чуть страшно, но Джиену нравится, как Топ смотрит на него, когда его глаза горят любовью и восхищением. Как и всегда, Сынхен хорошо уверен в том, что делает, и в том, как делает, Джиен расслабляется и доверяет, а в итоге даже учится получать от этого своеобразное удовольствие.

В Сеул он возвращается неприятно уставший от бесконечных перелетов, кресел, на которых неудобно лежать даже вытянувшись, ночевок на перекладных между рейсами, и кажется себе больным. Возникает ощущение, что в корейском аэропорту встречающие его фанаты ведут себя особенно назойливо, хотя вряд ли эти конкретные фанаты чем-то отличаются от любых других. Джиен чувствует уязвимость перед чужими настойчивыми руками и камерами, и приходит в себя только в машине по пути домой.

***

Первой осмысленной идеей, которая приходит ему в голову на следующее утро, когда он просыпается в своей кровати в своей квартире, оказывается идея кардинально сменить прическу. Джиен вскакивает, подходит к зеркалу и придирчиво осматривает себя, прикидывая, чего бы ему хотелось. Он поджимает губы и убирает волосы со лба, неожиданно его посещает мысль остричь их вообще, совсем, под корень. Он живет с этой мыслью несколько дней, и чем дальше, тем более привлекательной она ему кажется. Это очень радикально, это нельзя будет никак изменить, покрасить или уложить в какую-то другую прическу, и возможность оставить с собой только самые-самые корни волос, которые отрастали последние несколько недель, кажется ему очень важной, наполненной каким-то особым смыслом. Когда жужжащая машинка обводит контуры его головы, щекоча, он без сожаления прощается со всеми своими мыслями за последние полгода или даже больше, а потом вздыхает весело и свободно. Голова кажется будто бы пустой и очень-очень легкой, он проводит ладонью по щетине и непривычное ощущение мягких, совсем не колющихся волос, которые коротким ежиком упираются в ладонь, наполняет его восторгом.

С этой прической Джиен впервые появляется на рок-фестивале SuperTraxx, куда они приезжают втроем с Топом и Енбэ. После репетиции он долго выбирает очки для сцены, просит совета у окружающих, а потом у Топа, и смотрится в него как в зеркало, ожидая вердикта. Джиен знает, что тот видит его сейчас целиком, всего как есть, и выберет именно то, что сегодня лучше всего ему подойдет.

Они совсем не рок-группа, и желтых фонариков-корон не так и много среди публики, но Джиен слышит, как вместе с ними поют хором "Oh Yeah", "High High" и куски других песен, которые у многих на слуху весь последний год, и улыбается.

***

Совсем скоро, в середине августа, у Джиена будет день рождения, и он думает о том, чтобы написать серьезное письмо VIP-ам с просьбой ничего ему не дарить. Ему кажется, что если он хотя бы попытается объяснить, выразить это чувство, они на самом деле услышат и все хорошо поймут. На нынешний день рождения вместо того, чтобы получать подарки, ему гораздо больше хочется самому что-нибудь отдавать, и когда до него доходят слухи, что его фан-клуб собирается пожертвовать больше десятка миллионов вон детской больнице Сеульского национального университета, он уточняет, какая сумма из его собственных денег может быть выделена на благотворительность.

***

На августовском мероприятии для North Face, где они объявляют о сотрудничестве и презентуют снятый рекламный ролик, вокруг развешаны специально отобранные и обработанные фотографии из Новой Зеландии, и у Джиена прямо за спиной висит постер, на котором Топ смотрит на него тем самым, особенным взглядом, почти никогда не попадающим в камеры. Это так остро и по-больному откровенно, что Джиен холодеет, но на самом деле где-то глубоко внутри ему даже нравится смотреть на эти фотографии, как будто оказывается очень важным, чтобы то, что у них есть, было зафиксировано и так тоже, в цифре, на видео и на бумаге.

Ночами он шепчет Топу "не торопись" и "пожалуйста", имея под этим в виду противоположные по смыслу вещи, и запрокидывает бритую голову ему на плечо. Сынхен согласно приникает к подставленной шее ртом, крепко целуя, и прижимает его ближе к себе, продолжая двигаться в темпе, который выбирает сам, несмотря на все, о чем Джиен может просить его во время секса. Но Джиен знает, что от этих слов сердце Сынхена начинает биться быстро и гулко, и его самого это одновременно невыносимо заводит и очень расслабляет, он выделяет шепотом моменты, в которые особенно хорошо, чтобы можно было лучше запоминать их и ощущения, которые им сопутствуют.

***

Когда Дипло снова приезжает в Корею, они с Топом встречаются с ним несколько раз в студии, просматривая все, что получилось сделать с его прошлого приезда в июле. Дипло с одобрением кивает, слушая подготовленный материал, и обещает им участие в будущем альбоме Major Lazer, который должен скоро выйти в США.

Никакой деятельности в качестве Big Bang до конца года не предусмотрено, но у Джиена грандиозные планы, может быть, даже запись еще одного альбома GD&TOP в перерывах между фестивалями и чужими концертами, выступления на которых запланированы на остаток августа и на осень. Кроме того, директор упоминал о возможном промоушене дуэта в Японии, даже его удивляет, насколько они сейчас популярны, и он предсказуемо хочет освоить все рынки, которые находятся в пределах досягаемости.

Перед вечеринкой у Дипло в клубе Ellui Hotel они позируют перед прессой, и Топ ничтоже сумняшеся закидывает руку Джиену на плечо. Джиен смущается и ерзает, а потом улыбается, расправляет плечи и прислоняется к Топу чуть-чуть плотнее, чем когда-либо мог себе позволить раньше. У Сынхена волосы смешного пшеничного цвета, больше ассоциирующегося у Джиена с цыплячьим, и он хихикает про себя, вспоминая, как Топ от третьего лица говорил про них зимой, что вообще-то он фанат дуэта, но думает, что они ненормальные. Теперь это определение подходит им как никогда хорошо, Джиен чувствует себя необычайно свободно, как будто все самые важные вещи у него уже совершенно точно есть, и ничьи мнения, комментарии или события не могут это изменить. Скорее, он готов менять их сам, благодарно встречая удивление и последующую горячую поддержку публики, которой сначала покажется, что она скорее подавится, чем съест то, что он предлагает, но в итоге все равно примет. Джиен относится к этому очень спокойно, готовый слушать и соглашаться, преломляя в самом себе чужое восприятие его тысячами людей так, как ему будет удобнее для своих будущих целей. Он уверен, что вряд ли в целом мире найдется что-то, способное это сломать.


--

винта не тормоз, но такой замечательный фик, да еще и для меня, упустила((((
спасибо большое!! восстановила пробел среди ночи...
какие джитопы.
про обнимашки сынхена на сцене бы еще^^

vinta, лучше поздно, чем никогда!)) я боялась что не понравилось)
джитопы даа)) они вообще)) они умеют)

про обнимашки угу, оно в процессе только процесс не обещает закончиться раньше Нового года((

djokkonda, я боялась что не понравилось)
что ты!! оно прекрасно!! буду периитывать под плохое настроение))

про обнимашки угу, оно в процессе только процесс не обещает закончиться раньше Нового года((
ой. мимими, жду))))))

vinta, мырмыр!!

djokkonda,

Какое замечательное оптимистичное завершение у этого фика, я улыбаюсь тут сижу. )

~Kouyou~,
хотя вот уж я бы не сказала что оно сильно оптимистичное, учитывая то, что случилось потом

djokkonda, а что случилось потом?

~Kouyou~, ну закончено здесь выступлением в клубе 11 што ле августа 2011-го, а со слов Джиена, в середине он уже знал "результаты анализов" ну или, грубо говоря, что это бабушка надвое сказала, что скандала удасться избежать. не удалось, меньше чем через два месяца Джиена заненавидела вся Корея, с их-то возможностью словить уголовное наказание даже за легкие наркотики))

djokkonda, да, я знаю про эту историю, понятно, что они продолжат жить и всякое будет случаться, но на тот момент было хорошо, поэтому и возникло это тёплое чувство после прочтения. всегда хорошо не бывает. побуду кэпом. ))

~Kouyou~, ыыыы! :bigkiss теплое чувство это хорошо!))

~Kouyou~, просто мне, короче, всегда грустно, если попадается на глаза последняя фраза про уверен, и как-то... неоптимистично, вот

Джекки Д., Честно говоря, сложно написать комментарий к подобному фику! В голове слишком много мыслей, они сбивают друг друга, устраивая сумбур. Но я постараюсь.
У меня сложилось ощущение, будто мне позволили прочитать тайный дневник Джиена - настолько интимный, откровенный и объемный текст. Словно все именно так и происходило!
Красивый, богатый на эпитеты язык, легко легший на бумагу. Очень яркие, чувственные и пронзительные переживания героев - будто заглядываешь в их самые потаенные уголки души и сердца. Повествование похоже на спуск с горы - начинается неторопливо, будто раскачивается, а потом несется все быстрее и быстрее, и в какой-то момент ты не замечаешь, как появился ком в горле, как сглатываешь слезы и сжимаешь кулаки, нервно вчитываясь в текст. И несмотря на то, что фик заканчивается перед неприятными событиями в реальности, на последних абзацах тебя переполняет тепло и невозможно сдержать улыбку. И невольно веришь, что теперь совершенно точно все будет хорошо, что бы ни случилось!




Мне хотелось бы отдельно выделить эти два абзаца, так как они стали для меня отправной точкой в фике. Я перечитала их несколько раз и каждый - плавилась от эмоций - настолько нежно, чувственно и щемяще описан этот момент.

Утром он просыпается от странного тянущего ощущения в груди, мокрый и здоровый почти до звона в голове, открывает глаза и натыкается на внимательный взгляд темных глаз Сынхена, который, приподнявшись на локте, смотрит на него долго и очень серьезно. читать дальше Джиен дергается, обнаруживает собственные ноги переплетенными с ногами Сынхена и теряется - тот не реагирует на начатое движение, хотя перестать обниматься в этот момент было бы совершенно естественно. Но нога Сынхена по-прежнему тяжело придавливает его бедро, он не двигает ни одним мускулом, только редко-редко моргает, все также открыто смотря Джиену прямо в глаза. Джиен молчаливо соглашается никуда не вставать, если Топ так решил, и замирает, переводя взгляд с бровей Сынхена на его скулы, потом губы, потом обратно. Сынхен не двигает даже зрачками, и Джиену оказывается очень страшно все-таки решиться и посмотреть ему прямо в глаза, он останавливается сначала на шраме под левой бровью, совсем рядом с виском, а потом на ресницах. Сынхен согласно терпеливо ждет, когда Джиен перестанет прятаться, и у того возникает ощущение, что это ожидание вытягивает из него душу по тонким ниточкам, медленно и очень настойчиво. Он чувствует, как холодеют пальцы, и очень ясно слышит в тишине, как на кухне от неплотно закрытого крана отрывается крупная капля и звонко разбивается о влажный металл.

Верхняя губа Сынхена привычно поджата, нижняя чуть оттопырена и кажется пухлее, чем на самом деле. Джиен ловит себя на желании поднять руку и прикоснуться к ней, просто чтобы проверить, что она такая же мягкая, как выглядит. Но вместо этого он ощущает, что внутри как будто бы что-то расцепляется, словно пружина разжимается со щелчком, ему становится одуряюще легко, и неожиданно даже для самого себя он смело поднимает взгляд навстречу глазам Сынхена, и видит, как в ответ на это движение в них сильнее и ярче разгорается ровный и ясный свет. В этот момент Топ поднимает руку и проводит пальцем по щеке Джиена, осторожно, почти невесомо, и Джиену кажется, что будто бы что-то тяжелое с размаху прилетает ему в грудь. Сынхен гладит его по лицу, и Джиен зачарованно думает, что выражения, которые меняются у него в глазах, можно отсчитывать одно за другим. Сначала Сынхен прислушивается к тому, что чувствуют кончики пальцев, потом понимает, что ощущение распробовано и уже можно признать, что оно ему очень нравится, а потом просто наслаждается им, смакуя. Джиен обнаруживает собственное сердце где-то в горле и не может даже сглотнуть, ему кажется, что он расщепляется под внимательным взглядом и нежными прикосновениями на маленьких Джиенов, на составные части, клетки, молекулы и атомы. Сынхен обводит его скулы, гладит по виску, дотрагивается до бровей, и Джиен понимает, что еще чуть-чуть, и он захочет заплакать, настолько это остро и пронзительно. Топ очень привычный, домашний и мягкий, непослушные белые волосы с отрастающими корнями в беспорядке падают на лоб. Он тихо и размеренно дышит, только глаза смотрят незнакомо и невозможно контрастно с обычной утренней припухлостью над бровями, мятым капюшоном толстовки и всем остальным, что Джиен видел уже тысячу раз за то время, пока они жили вместе. Топ проводит пальцем по линии его волос, и Джиену очень хочется прикрыть глаза от удовольствия и качнуть головой, чтобы подставить ее под ласку...


Огромное спасибо за пережитые эмоции!

Flo, ой, спасибо большое за такой чудесный отзыв!)) так здорово, что эта история дарит радость и приятные эмоции)))

как сглатываешь слезы и сжимаешь кулаки, нервно вчитываясь в текст
почему нервно?))) там же вроде особенно ангстовых моментов и нету, романс такой романс))

Я перечитала их несколько раз и каждый - плавилась от эмоций - настолько нежно, чувственно и щемяще описан этот момент
ааыыы!!!!..

Джекки Д., почему нервно?))) там же вроде особенно ангстовых моментов и нету, романс такой романс))
Потому что все равно переживаешь. Потому что с ними - как на американских горках - то подбрасывает, то резко кидает вниз на огромной скорости.
И я в силу своей эмоциональности реагирую особенно остро.

Спасибо еще раз за замечательный фик!

Flo, аа)))) ну это да, они такие) как сказал один хороший автор, самые ангстовые отношения в к-попе))) это я вот очень согласная))

Джекки Д., ) как сказал один хороший автор, самые ангстовые отношения в к-попе)))
Именно такие я и люблю. Когда сплошные радужки-пони-розовый-сироп - это очень быстро приедается и становится скучно.
А когда тебя шарахает из жара в холод и наоборот, подсаживаешься как на наркотик.

Кстати, а можно спросить, почему фик называется 10-11?

Flo, ага)) мырк))

потому что описанные события происходили в 2010-2011м году. с октября по август.

Джекки Д., Что-то такое я подозревала. Спасибочки! ^^