фотачки и буквы, много)
да, на самом деле мы жили вот так вот. магия лампы - в общем-то, все ровно то же самое случается и дома, случалось... ну, вероятно, с тех пор, как у меня завелась лампа, или вряд ли, конечно, это связано с лампой. но символ, почему нет. концентрированная тишина, мягкий свет, и все-все живое под руками, и никакого одиночества, ни чуточки.
А. угорала, зачем нам два компьютера, и, конечно, оказалась права, кто бы спорил, отсидели с нетбуком как миленькие все три недели, считай, и даже ни разу не пикнули. не, ну как, могло бы быть удобнее, и без Wrong или Bloody Mary нам бы пришлось очень, ну очень, просто очень сложно, и в принципе даже не сильно обломались, только мама по приезду подняла сумку и спросила, что у меня там за кирпичи. но компьютер что - Сынхен впечатлил гораздо более, отказавшись остаться дома на стенке категорически. или я просто к нему уже настолько привыкла, и вообще-то мы с ним разговариваем, мы с ним, можно сказать, уже срослись, и нам, как бы это, здорово и хорошо))
конечно, в коридоре кто-то жил. и я ходила пить чай, когда слышала, как за стенкой включается чайник. и постоянная куча маленьких дел, каждое из которых цепляет предыдущее, помыть посуду, набрать воды, поставить чайник, вытереть столы, вынести ведро, и еще что-то, и еще, и как. хорошо. думать. бабушку можно практически только слушать, пару фраз ей в день скажешь и хорошо. а то в магазин не пойдешь, или к бане не пойдешь, и можно вообще разговаривать только буквами, с экрана телефона.
а вот так мы ходили в магазин, да. вот так с тобой разговаривает деревня, когда вдруг р-раз, и провалишься в небо, захолонет в груди, и все яркое-яркое, контрасты, которых в городе нет. зелень насыщенная, хоть и мягкая, серое полувековое дерево амбара, или бани, утоптанный песок под ногами, а над головой - вот такое, голубое, белое, широкое, внимательно-ликующе-спокойное.
на речку ходила два раза всего, как-то все было не до того, или просто хватало и так. раньше мы ходили на речку полоскать, или на рыбалку, с братьями, отцом, куда-то далеко вдоль, до излучины, где ...церковь какая-то старая, которую, может, и реставрировать не пытались. на другом берегу, мы ее раньше фотографировали и родители что-то рассказывали про то, кто, что. первый раз ходила, и вокруг кто-то переговаривается. далеко, голоса летят над водой, девушка, или парень, живые, с акцентом, который мне после отъезда и не воспроизвести никогда. с речки приходишь, приносишь с собой целую стаю мошек, которые потом летают под лампой, обжигаются, но все равно летают.
но второй раз, в день отъезда, когда были уже Wrong, и Bloody Mary (у меня сейчас ощущение, что примерно за ними я и ехала, ничего же не сделала из того, что планировала, зато все остальное, что свалилось и закрутилось, и собралось-взрывалось-сказалось, сделала... так, что до сих пор с трудом, на самом-то деле), когда все это уже ручейками бежало-бежало, чтобы закончится в поезде и на кухне у брата в семь утра. так вот, во второй день речка была... ве-ли-ко-леп-на. нет, она всегда великолепна. но это было ровно то самое - спуститься вниз, туда, где неделю назад была вода, где русло, где ты один на километры во все стороны, один, вообще, никого, совсем никого вокруг, только ты и речка. ликующее что-то, и опять спокойное, и подарков тебе - целый миллион.
вот это был самый главной подарок, маленькая шишечка с каплями, которые блестели на солнце. я за несколько дней до этого ходила на кладбище, и когда шла обратно, смотрела все на дорогу - там камешки, много их, все разной формы, размера, округлости, ну, в общем, разные. и я как раз думала про такое же, подбирай, что хочешь, на что глаз упал, и оно твое. ну то есть как - пока ты в него смотришь, оно твое, а потом ты из рук выпустил, и уже нет, хотя и через тебя прошло. но уже отдельно. и я на той дороге искала камешек, который на меня посмотрит, может, чтобы вот это понимание увезти вместе с ним. нашла, только он у меня один раз из руки упал, и второй - ко второму я уже решила, что если упадет, то и пускай на дороге остается, в этом же и смысл в том числе, чтобы выпустить суметь тоже. ну, он и упал.
а потом была эта шишечка, и это даже круче, чем камень, с шершавым боком, слюдяной и пенисто-блекло-оранжевый. и самое главное, такое понятное, - шишечку не увезешь, не возьмешь себе ни пушинку, ни капельки, только она уже как бы и так - с тобой, раз ты ее - видел.
наверно, где-то в этом и суть))