told you i'm coming home

не узнаешь, пока не попробуешь, сказали умные люди, а мы послушали))

ну вот, раньше меня звали djokkonda, а теперь меня зовут  Джекки Д.
и это отчего-то до фига радостный факт)))
а еще раньше я таскала аватарки с Мадонной из клипа Rain, и они были синенькие и красивенькие.
а теперь не таскаю))

про ники, ностальгическое
вообще-то ник djokkonda у меня был давно, с лета 2007-го. некоторым образом "наградил" меня им... не помню отчества, помню, что Олег. он был начальником моей подруги в конторе, где мы работали, дядька великолепный - молодой, поджарый, остро-римско-носый, изящно-уверенно-пафосный, в костюме и с пробивающейся сединой в черных волосах. он улыбался в 32 зуба, встречал меня в коридоре и говорил, что я улыбаюсь загадочно, а смотрю еще более загадочно. период тогда был аховый, я таскала красный свитер крупной вязки с модными кожаными заплатками на локтях, читала запоем Динку, потому что работать не могла вообще, а она спасала, и рыдала прямо за компом, в комнате, где был народ. благо, тогда от меня редко кто чего хотел, и сидела я ко всем спиной. а потом, через пару месяцев, тусуя дома со сломанной ногой, я регалась на форумах про секс с этим самым ником - может, они где-то еще остались?.. не знаю; и было ахуевше-солнечно-одиноко на чужой кухне, в оранжевом халате и с костылями, которые до сих пор не забрать с Садовой.
кстати, когда я с этим ником появилась на дайри, мы с тогдашним моим фандомом - !.. - сели и стали чесать репу, а как же меня звать, чтобы между собой. и порешали - Джекки, я уж не помню даже кто и где и у кого это было. может, у Энжи, может, у Лили, а может, где у меня, и почему-то с этим именем больше всего Касс ассоциируется может, потому, что именно она называла меня так чаще всего. даже в реале.

ну, а потом был пиздец, закончился Отель, и было ни до чего. а когда стало до чего, в... ноябре, что ли, 2011, после поездки в Москву тогдашней, стало понятно, что здесь я говорить не могу от слова никак, а могу в другом месте, которое было всегда совсем для себя, и вот туда-то потребовался ник, угу. период тогда был, ясное дело, аховый, и я долго ходила думала, а как же меня зовут. оказалось, что зовут меня Криминель (хотя я сама всегда читаю это имя как Криминелле, вместе с непроизносимой по идее "е" на конце, как-то так исторически сложилось), потому что Бритни и слушимая тогда Criminal. с Бритни у меня свои длинные терки, с песней тоже, с причинами, по которым стал такой ник... ну, в своем роде тоже. а потом с этим ником я пошла в Бэнго-фандом, и фики выкладывала тоже с него, и как-то оно все там органично идет до сих пор. прям как надо, в общем. немного запарно, что основной днев как ни крути у меня здесь, а фики выкладываю оттуда, и все такое, и попробуй еще это внятно объясни, но, в общем, так исторически сложилось (с).

а осенью 2012-го, в ноябре, что ли, захотелось мне поучаствовать в пейринговых войнах за ХоМинов. ну, ХоМины, это... это такая большая хрень, с которой мы по касательной, но очень дружно и вообще всячески лояльно, и если бы не джитопы Сынхен, может быть, была бы у нас большая и сильная любовь. или если бы не всякие другие если бы. но поскольку всякие другие, и поскольку Сынхен, то мы с ними редко, хотя Чанмина я каким-то куском себя все равно очень люблю, хоть и стараюсь по мере сил внимания на это не обращать. но, в общем, пейринговые войны. период тогда, как уже можно догадаться, был аховый, и выкладываться там с привычного ника мне было вообще и вообще анриал, аж до трясучки, - хотя любая логика скажет, что ни от чего другой ник не спасает, но мне было надо. ник подобрался - специально не придумаешь, я когда снова залезла туда недавно, откуда его взяла, чуть не упала со стула, это ж надо было так)))) но, в общем, с тех пор у меня есть еще ник Донка, под которым я в Донго-фандоме выкладываю редкие драбблы и переводы, если с ними вдруг складывается. и очень как-то мне тоже там все с этой стороны нравится, оно отлично сложилось и как надо идет, хотя последний хоминский фест я честно зафейлила, что печаль((

ну, а сейчас, как это ни странно, период и вовсе даже не аховый, просто чего-то ходила, ходила, думала, и поняла, что надпись в левом верхнем углу на дайрах меня не устраивает, и красивущие аватарки, которые долго были - я, меня не устраивают тоже, и вообще это уже, вероятно, и совсем не я. а "я" где-то ходит, на все это смотрит и чешет репу, потому что непонятно, как быть и что делать, и как говорить, если никак. так что попробуем пожить так, посмотрим, как оно пойдет))

пис!

кошка легла точь-в-точь на то место рядом с ноутбуком, куда собиралась сесть я.
она тоже что-то знает?..

вообще-то это потому что осень. и потому что по подоконнику, где сушатся выстиранные (и слово бы второй раз новые) кроссовки, дует, холодно так.
неожиданно бац, и обнаруживаешь себя в середине сентября. а потом в конце.
проснулась сегодня от сна, в котором пыталась как-то описать словами облака под самолетом, и оттого, что шел дождь. за моим окном, ритуально занавешенным покрывалом от вчерашнего дневного яркого солнца, шел сугубо осенний дождь, водой шумели машины и вообще все вокруг были недовольны, ветром, зонтами, дождем. а я довольна - оно и понятно, я-то дома, и в постели, с покрывалом на окне и с лампой. и с братом, который пытается доехать до меня, чтобы отжать денег, а все пока не судьба. но брат хороший, и деньги ему нужны, я-то чего, я понимаю.
и на улице такое паутинное тоскливое очарование, прохладно-молчаливое, растерянное, а воздух пропитан традиционной питерской влажностью - вдруг ощущаешь себя в самой сердцевине осени. не было лета, не-бы-ло, была с размаху впечатанная внутрь весна, и теперь есть ладожской спокойной водой заливающаяся внутрь осень, и хорошо невозможно.
задачи без неизвестных, дороги уже проложенные, не знаешь куда, но идешь и по пути оказывается, что и развилок не было, и поворотов резких тоже не было, и на самом деле дорога течет, как река. Леша когда-то сказал - ты плывешь по течению, это странно.
не, а че. а ты возьми и как я прочти, сказал Словетский, и вообще-то я с ним согласна. потому что плыть по течению не всегда и можешь, выплетаясь внутри ручейками и длинными струями, и чтобы это было спокойно и тихо.


з.ы. подумала - может, завести инстаграмм?.. раз уж у меня вечные jpg то тут то там, везде, так-то. а потом поползала по знакомым, и вечная паранойя - а вдруг я снова стану приличной тетенькой с отделом и человеками в нем, и со службой безопасности, которая спросит меня, а не вы ли вон там?.. но это опять из серии - нет смысла делать бессмысленные вещи (сорри, но отчего-то эти слова получилось что много значат), и выборы они делаются в течение всей жизни, и мы такие, какие есть, потому что ничего нельзя скрыть.
но инстаграмм все равно не хочу

что было самое главное?.. на самом деле самое главное - это всегда то, что остается каким-то вплетаемым во всегдашнюю общую мешанину состоянием, оно сначала все время как колпаком, а потом вроде растворяется, только все равно хорошо слышно, если знать, что слушать. что вычленять. и в процессе всегда думаешь - ой, да что же, вроде ничего не меняется, а потом, когда через три недели ты вдруг - дома, и все так же, да не так, понимаешь, что вау, а оказывается, три недели так много же.


фотачки и буквы, много)

да, на самом деле мы жили вот так вот. магия лампы - в общем-то, все ровно то же самое случается и дома, случалось... ну, вероятно, с тех пор, как у меня завелась лампа, или вряд ли, конечно, это связано с лампой. но символ, почему нет. концентрированная тишина, мягкий свет, и все-все живое под руками, и никакого одиночества, ни чуточки.
А. угорала, зачем нам два компьютера, и, конечно, оказалась права, кто бы спорил, отсидели с нетбуком как миленькие все три недели, считай, и даже ни разу не пикнули. не, ну как, могло бы быть удобнее, и без Wrong или Bloody Mary нам бы пришлось очень, ну очень, просто очень сложно, и в принципе даже не сильно обломались, только мама по приезду подняла сумку и спросила, что у меня там за кирпичи. но компьютер что - Сынхен впечатлил гораздо более, отказавшись остаться дома на стенке категорически. или я просто к нему уже настолько привыкла, и вообще-то мы с ним разговариваем, мы с ним, можно сказать, уже срослись, и нам, как бы это, здорово и хорошо)) и мы немножко не в себе, даа))
конечно, в коридоре кто-то жил. и я ходила пить чай, когда слышала, как за стенкой включается чайник. и постоянная куча маленьких дел, каждое из которых цепляет предыдущее, помыть посуду, набрать воды, поставить чайник, вытереть столы, вынести ведро, и еще что-то, и еще, и как. хорошо. думать. бабушку можно практически только слушать, пару фраз ей в день скажешь и хорошо. а то в магазин не пойдешь, или к бане не пойдешь, и можно вообще разговаривать только буквами, с экрана телефона.

а вот так мы ходили в магазин, да. вот так с тобой разговаривает деревня, когда вдруг р-раз, и провалишься в небо, захолонет в груди, и все яркое-яркое, контрасты, которых в городе нет. зелень насыщенная, хоть и мягкая, серое полувековое дерево амбара, или бани, утоптанный песок под ногами, а над головой - вот такое, голубое, белое, широкое, внимательно-ликующе-спокойное.

на речку ходила два раза всего, как-то все было не до того, или просто хватало и так. раньше мы ходили на речку полоскать, или на рыбалку, с братьями, отцом, куда-то далеко вдоль, до излучины, где ...церковь какая-то старая, которую, может, и реставрировать не пытались. на другом берегу, мы ее раньше фотографировали и родители что-то рассказывали про то, кто, что. первый раз ходила, и вокруг кто-то переговаривается. далеко, голоса летят над водой, девушка, или парень, живые, с акцентом, который мне после отъезда и не воспроизвести никогда. с речки приходишь, приносишь с собой целую стаю мошек, которые потом летают под лампой, обжигаются, но все равно летают.

но второй раз, в день отъезда, когда были уже Wrong, и Bloody Mary (у меня сейчас ощущение, что примерно за ними я и ехала, ничего же не сделала из того, что планировала, зато все остальное, что свалилось и закрутилось, и собралось-взрывалось-сказалось, сделала... так, что до сих пор с трудом, на самом-то деле), когда все это уже ручейками бежало-бежало, чтобы закончится в поезде и на кухне у брата в семь утра. так вот, во второй день речка была... ве-ли-ко-леп-на. нет, она всегда великолепна. но это было ровно то самое - спуститься вниз, туда, где неделю назад была вода, где русло, где ты один на километры во все стороны, один, вообще, никого, совсем никого вокруг, только ты и речка. ликующее что-то, и опять спокойное, и подарков тебе - целый миллион.

вот это был самый главной подарок, маленькая шишечка с каплями, которые блестели на солнце. я за несколько дней до этого ходила на кладбище, и когда шла обратно, смотрела все на дорогу - там камешки, много их, все разной формы, размера, округлости, ну, в общем, разные. и я как раз думала про такое же, подбирай, что хочешь, на что глаз упал, и оно твое. ну то есть как - пока ты в него смотришь, оно твое, а потом ты из рук выпустил, и уже нет, хотя и через тебя прошло. но уже отдельно. и я на той дороге искала камешек, который на меня посмотрит, может, чтобы вот это понимание увезти вместе с ним. нашла, только он у меня один раз из руки упал, и второй - ко второму я уже решила, что если упадет, то и пускай на дороге остается, в этом же и смысл в том числе, чтобы выпустить суметь тоже. ну, он и упал.
а потом была эта шишечка, и это даже круче, чем камень, с шершавым боком, слюдяной и пенисто-блекло-оранжевый. и самое главное, такое понятное, - шишечку не увезешь, не возьмешь себе ни пушинку, ни капельки, только она уже как бы и так - с тобой, раз ты ее - видел.
наверно, где-то в этом и суть))

джитоп; сопли, ни о чем, не рейтинг.

Алло
- Алло, - хриплым голосом отвечает ему Джиен.
Джиен сваливается с кровати, где спит с Кико, или с переводчицей, или с кем-нибудь еще, и, наверно, прямо в майке и трусах выходит в коридор, чтобы не будить того, кто с ним спит, Джиен всегда заботится о тех, с кем спит. А может, Джиен никуда и не выходит, может, Джиен спит один, а может, Сынхен вовсе ему и не звонит. Может, Сынхену это все только кажется, потому что он слишком много выпил и не отличает реальность от того, что происходит у него в голове, и на самом деле он взял телефон в руки, чтобы позвонить, но не смог, потому что, к примеру, заснул. Ему надо будет обязательно проверить с утра, окажется ли номер Джиена последним в списке исходящих вызовов, найдется ли он там вообще, он не звонил Джиену уже сто лет, и не собирался звонить еще столько же.
- Видишь ли, мне плохо, - деловито объясняет ему Сынхен, будто это достаточно весомый повод позвонить Джиену в несусветную рань, будто достаточно одного желания, и можно звонить Джиену ни с того ни с сего, в любое время, в любом состоянии. Но, в конце концов, одногруппник он ему или нет, сердито думает Сынхен, неужели же нельзя напиться и поговорить с Джиеном с утра, просто так, потому что ему захотелось?..
- Что с тобой? - спрашивает его Джиен совершенно обычным тоном, и Сынхен вслед за ним спрашивает себя сам, а что, собственно, с ним, и как это можно объяснить Джиену, если он только что проснулся и вообще вряд ли сильно рад Сынхена слышать. Если, конечно, это все происходит на самом деле - а если не происходит, то так даже проще, потому что можно ничего не стесняться и говорить что угодно, что приходит на ум.
- Скажи мне, ты меня любишь? - требовательно спрашивает Сынхен, и сразу же понимает, что взял какой-то неверный тон, что сейчас Джиен потрет лоб, нахмурится и решит, что Сынхен просто пьян, как сто тысяч чертей, что, конечно, верно, но сути дела вовсе не отменяет.
- Нет, погоди, - торопится он, - не говори. Не так. Мне плохо, слышишь?.. И я бы просто очень хотел, чтобы ты сказал.
Как будто это верное средство от всех похмелий, от пьяного бреда и пьяных слез, от тупой боли в груди, прихватывающей прямо посреди какой-нибудь долгой и сложной мысли, додумывать которую приходится в два приема.
- Я говорил, - отвечает ему Джиен, и, помолчав, терпеливо поясняет, - не один раз.
- Я забыл, - горестно восклицает Сынхен. Если бы он помнил, то и не звонил бы с просьбой это сказать, логика проста и понятна, и уж всяко должна быть очевидна тем, кто ночью спал и так много не пил.
- Ты... что? - неверяще переспрашивает его Джиен и замолкает. Пауза шуршит и длится, длится, длится, Сынхен успевает испугаться, что никакого Джиена в трубке нет вовсе, как тот угрожающе вздыхает, и Сынхен прикрывает глаза. - Ты охуел?
Голос звучит ласково и вкрадчиво, и почти именно это Сынхен и хотел услышать. Это было бы почти тем самым, если бы хоть капелька нежности была в этом голосе, хоть капелька жалости или искорка желания узнать, а с чего же это вдруг такая безумная мысль пришла Сынхену в голову. Но ни капельки, ни искорки там нет, и Сынхену начинает хотеться еще более по-дурацки детско, как малышу, которому специально не дают игрушку, издеваясь.
- Тебе жалко, да?.. А я тогда говорил, - сопит Сынхен, и сам не зная, про какое конкретно "тогда" сейчас сказал. Про то ли, что было этой зимой, или про то, что было два года назад, или вовсе про то, что было в 2008-ом. Этих "тогда" было так много, словно Сынхен только и делал, что в ответ на просьбы Джиена признавался ему в любви, не пропустил ни одной, ни единого разочка, всегда отвечал. Даже если это случалось через полтора месяца после вопроса, но разве же в этом дело?.. Джиен-то думает не в пример быстрее, и уж Джиен-то мог бы ответить сразу, обижается Сынхен про себя.
- Ох, Сынхен, - Джиен вздыхает, и Сынхен воочию представляет, как в темной кухне тот садится за стол, в одной-то майке и в трусах, и потирает лоб.
Любимый, очень хочется услышать Сынхену, и его сердце сладко трепыхается, замирая, словно Джиен вот-вот собирается это сказать, словно Джиен только что сказал именно это, вместо того, чтобы назвать его по имени.
- Люблю ли я тебя, - повторяет за ним Джиен, и его голос звучит необычно горько. - А ты и правда забыл?..
- Да, - говорит Сынхен, и тут же поправляется, - наверное. Не знаю. Прости?..
- Глупый Сынхен, - улыбается Джиен, и вот на это Сынхен и сам готов попробовать улыбнуться. - Давай я не буду говорить, давай я сделаю что-нибудь, из-за чего ты сразу догадаешься, и сразу про все вспомнишь. Давай? Глупый мой, пьяный Сынхен.
Сынхен радуется - сделать что-нибудь это даже лучше, чем сказать, сразу в очень много раз, Сынхен и не рассчитывал на такую удачу. Но он все равно сосредотачивается, желая уточнить.
- Я обязательно-обязательно догадаюсь, да? - пристрастно выспрашивает он, наклоняя голову, будто собирается вглядеться в телефонную трубку, не надумала ли она его обмануть.
- Ты догадаешься, - снова вздыхает Джиен, и Сынхен неожиданно понимает, что он тоже полночи не спал, и не потому, что к нему приехала Кико, Кико черт знает где на съемках, и вообще-то Джиен тоже черт знает где. Чудовищная разница в часовых поясах, подготовка к финальным концертам его мирового тура, что-нибудь еще столь же жуткое, с испугом соображает Сынхен, он не подумал ни о чем, когда собрался звонить, чтобы пожаловаться.
- А теперь иди, пожалуйста, спать, и хватит бухать, честное слово.
Сынхен ухмыляется прорвавшемуся в голосе Джиена раздражению и кивает.
- Я постараюсь. Ты только смотри тоже сдержи уговор, а то я буду сильно расстраиваться. Хорошо?..

Когда гудки в трубке заканчиваются, Сынхен ворочается, укладываясь удобнее, и подсовывает телефон под щеку. Джиен непременно даст ему знать, что любит, а значит, все непременно будет хорошо, и, когда он проснется, не будет никакого похмелья или тупой боли в груди.

Если, конечно, с утра в списке вызовов найдется номер Джиена.

бывает такое странное.
особенно часто - в машине, и особенно часто - на кольце. приладилась ездить тут к родителям и на аэродром через Кронштадт, это вообще, честно, нечто. дамба просто потрясающая, длинная, узкая, прямо - по морю!.. думала тут, как бы я жила без воды. ну, наверно, жила бы как-то, может, и не знала бы, что можно вот так, ехать просто мимо и влипать в то, как волны колышутся, темные, глянцевые, вместе с отражающимся в них небом и солнцем.
но я вообще о чем. бывает такое странное - едешь себе, едешь, с музыкой, с мыслями, руки на руль сложишь поверх, как складывается, и, в целом, хорошо, но ты очевидно витаешь в облаках. и ни с того, ни с сего, ни с чего, как-то вдруг, сваливается на голову окружающая всамделишность - дороги, фонарей на набережной, хатифнатты на разделительной, который ночами смотрят вдаль серьезно и задумчиво, когда глаза у них горят. даже не сваливается, заливает, вливается прямо куда-то вовнутрь, как вода, которой ты можешь дышать, и такие моменты мне всегда хочется фотографировать.

ладно, все. сейчас я перестану трепаться о джитопе - честное слово!.. - вот прямо сейчас, только положу здесь еще совсем-совсем чуть-чуть))
просто я вот подумала - а если бы вдруг, ну, мне понадобилось бы описать в двух словах все это дело, и не получилось бы ограничиться фотками, бог его знает даже, почему. просто вот если бы так вышло.
чтобы я тогда выбрала?.. есть на самом деле буквально пара-тройка видео, которые на особом счету совершенно, примерно как некоторые фотки - даже на самом деле этих видео пара-тройка и одно, но то ладно.
в общем, видосы. ничего нового, само собой, но это какой-то следующий уровень насчет "что я думаю про этот пейринг", и, очевидно, дальше уже только тысячами, но об этом очень сильно постараемся тактично умолчать, гхм)

на улице потрясающий дождь, а еще сидели сегодня с Андреем-сигмистом на Академической, на самом углу, откуда потрясающий вид на перекресток, на станцию метро, из которой растекаются люди. и иногда, когда он что-нибудь перерисовывал, отвлекалась беззастенчиво (гы, вот да) на то, что там, на машины, которые будто скользят по асфальту, на эту перекресточную пост-часпиковую жизнь, которая течет с точностью часового механизма, только живого. как постоянно перекладываемый калейдоскоп, в котором кусочки картинки несимметричны, но все равно удивительно гармоничны, паззл, который разбили на элементы наобум, как на душу легло.
оттуда, наверное, и осталось это - на душу легло, и так хорошо-спокойно легло, как будто... ну я не знаю.
переложить картинку заново, с самого начала?.. лучше слушать, лучше понимать, и главное, сравнивать, правда, со всеми камертонами сразу.
когда-то Жанна спросила меня, о чем я мечтаю. ну вот чтобы сидеть в трамвае, смотреть на пустые летние вечерне-пасмурные ( ) улицы, и мечтать. я знаю, о чем я мечтаю, совсем иногда, ну... раз в несколько лет, а тогда не знала. тогда сказала - а какой смысл?.. смысла по-прежнему нет, потому что есть много других, гораздо более интересных вещей.
один запах, которым сейчас задувает в открытое окно, одна только эта свежесть, которой мои камертоны отзываются резонансом.
я знаю, чего я хочу. как мне надо - и даже если будет не так, то мы очень постараемся быть внимательными и перераскладываться аккуратно и вовремя.
вот этой двусторонней возможности, изнутри и снаружи, я и хочу. в смысле... она всегда, конечно, есть, но я хочу, чтобы она какое-то время, пока, подсвечивалась сильнее, специально для тех, кто любит потупить))
я хочу, чтобы было спокойно и осторожно.

а к летописям у меня слабость, угу (с)
но вообще сейчас я думаю, что стоило брать либо больший период, либо лучше разбираться в контексте, потому что тот контекст значит, прямо скажем, до фига. я в целом довольна тем, как сказано, но не совсем довольна тем, что. это будет в некотором роде хорошо, как приквел-сиквел-вбоквел, со всеми условиями, которые. но то и дело, что "в некотором роде" и со всеми условиями, а так, чисто отдельно и цельно, я бы, пожалуй, на момент сейчас отодрала себе уши.
самое смешное, что даже так я добилась ровно того, чего хотела, ну опять как в задаче без неизвестного, и сама по себе решенная задача - профит, как ни выеживайся.
но просто фишка в том, что результат, который побочный, тоже должен быть выстроен так, чтобы потом не ходить и не складывать, а нафига он такой вот тут вот получился.
правда, последний опыт показывает, что до осознания этого мозгом расти еще и расти, гхм.
ну пичаль, че поделаешь чтоб это хоть что-то меняло, угу.